Ив. Ив. Орловский. "ПУСТЫННОЖИТЕЛЬСТВО
ВЪ РОСЛАВЛЬСКИХЪЛЕСАХЪ "Современное состояние бывших Рославльских пустынь.
Прошло уже около 80-ти лет со времени «истребления» Рославльских пустынь и прекращения в них отшельничества, но и до сих пор в местном населении хранится память о пустынножителях, и в жизни здешнего края чувствуется веяние того духа, который утвердился здесь под влиянием отшельников. Этот дух проявляется в религиозности местного населения, в его преданности уставам церкви, в благоговейном почитании святых мест и обителей, прославленных подвигами благочестивых старцев. Белые Берега, Тихонова пустынь, Оптина пустынь известны местным жителям не только по имени. Многие, пользуясь сравнительной близостью этих обителей, ездят или ходят туда пешком по несколько раз в жизни для говенья и поклонения святыням. С устройством в Жиздринском уезде, недалеко от границы Даниловичского прихода, монастыря, называемого в память его основательницы, смоленской помещицы, Белокопытецким, вошло в обычай паломничество в этот монастырь, недавно еще сиявший подвигами и жизнью своего прозорливого духовника отца Андрея (Щеголева). Не только крестьяне, но и интеллигентные лица в посты (особенно в Успенский) имели обычай путешествовать к отцу Андрею для духовного назидания и исповеди у него.
Единственно влиянию прежних отшельников следует приписать доныне сохранившуюся в церквях описываемого края строгую уставность богослужения, сделавшуюся традицией, с которой сжились прихожане, и которую не могут безнаказанно нарушать вновь поступающие пастыри. Усиливающийся с развитием отхожих промыслов (на шахты и заводы юга) дух нравственной распущенности и религиозного равнодушия еще не в силах бороться с установившимся укладом жизни, отмеченным патриархальной простотой и религиозностью. Еще живы воспоминания о подвизавшихся здесь отшельниках, еще целы их могилы, сделавшиеся местами благоговейного поклонения для народа. Народ еще помнит имена некоторых пустынников и поминает их за богослужением. Бывало, в детстве, стоя на клиросе, принимаешь для передачи в алтарь от крестьян поминальницы. Много перейдет через руки этих маленьких книжечек в простых переплетах, писанных красиво или полуграмотными каракулями. Среди них особенно выделялись старые, переплетенные в кожу книжечки, помеченные вместо подписи крестом, кружком или другой какой фигурой, сделанной на крышке переплета при помощи шила или простого ремешка. В этих поминальницах, писанных полууставом, на первом месте обыкновенно стояли имена таинственных монахов или схимонахов - Дорофея, Никиты, Льва, Авраамия и др. Тогда мало занимали вопросы о жизни и месте подвигов этих монахов, хотя в то время еще живы были старики, помнившие их лично или по рассказам и могшие передать много интересного о них.
Впоследствии пишущему эти строки пришлось случайно увидеть даже могилу отшельника. В мягкий январский день шумная компания охотников направлялась в Жиздринские леса на облаву медведя. Недалеко от границы Смоленской губернии охотники углубились в густой лес, откуда оставалось не более 8 верст до Белокопытецкого монастыря. Чем далее, тем лес становился гуще и темнее. Настроение охотников изменилось: разговоры умолкли, лица стали серьезнее. И вдруг, совершенно неожиданно, среди леса открылась небольшая полянка. У одного края ее виднелась могила в черной оградке. На могиле - черный восьмиконечный крест. Невольно все перекрестились и подумали о предстоящей встрече с диким зверем: не предзнаменование ли эта могила? Чего не бывает на охоте? Лесничий вскоре объяснил, что здесь жил и погребен отшельник Мелхиседек. Охотники, никогда не помышлявшие об отшельниках, далекие от всего круга их идей и стремлений, искренно подивились силе воли пустынника и трудности его подвига. На некоторых же эта встреча произвела глубокое впечатление, заставила впоследствии подумать о своей жизни и окончить ее в примирении с верой и Церковью.
Познакомившись с жизнью Рославльских пустынножителей и с делами «об истреблении пустынь», я решил лично посмотреть, что осталось от знаменитых некогда Рославльских пустынь, находившихся в Екимовичском и Даниловичском приходах. В пасмурный июньский день 1903 года выбрались мы с молодым екимовичским священником, отцом Сергием, на осмотр бывших пустынь. На месте дремучих Рославльских лесов теперь виднелись густые полосы ржи. Кое-где приютились серые деревни, построенные уже после 61 года (само село Екимовичи устроено в годы разорения пустынь). Верстах в трех от села, возле деревни Кулешова Буда, находится Монашеский ров, называемый так и в помещичьих межевых книгах, составленных еще в годы генерального межевания при Екатерине II. В этом рву когда-то жили старцы Адриан, Никита и др. Могила Никиты сохранилась до настоящего времени. Над ней устроена деревянная пятиглавая часовня, стоящая на небольшой площадке, на половине крутого склона рва. Здесь ров расширяется, а к верховью своему он уже и покрыт зарослью. Ниже часовни - колодезь. По дну рва течет ручеек, еле заметный в высокой траве. Склоны рва заросли молодым березняком и елью. Вокруг - чистые поля и облоги. В тусклый дождливый день Монашеский ров со своей часовней и жидкими березками напоминал характерные пейзажи на картинах Нестерова и Васнецова. При некотором усилии воображения, глядя на эти березки, колодец, часовню, можно было представить себе прежнюю пустынь с кельей пустынника среди деревьев, и странное, какое-то мистическое чувство охватывало душу. Вот- вот, казалось, раздвинутся темные ветви и выйдет на полянку древний согбенный старец в теплой шапке, в сннятинном подряснике, с костылем в руке... А мелкий, «спорный» дождик так и сыплется сверху, окутывая окрестность словно серым туманом. Спутник мой, отец Сергий, отворил замкнутую часовню. Гладкие стены ее увешаны иконами, среди которых находится и старый деревянный крест с могилы старца. Посередине часовни возвышается каменный саркофаг в форме обыкновенного гроба на ножках. На верхней стороне его рельефно высечены крест, копье и трость, ниже - развернутое Евангелие со словами: «Заповедь новую даю вам -да любите друг друга» (Иоанна 13,14). По бокам гробницы также надписи, в головах: «Здесь покоится блаженный пустынник и подвижник о Христе Никита. Господи, прими дух его с миром!». В ногах: «Почил о Еосподе29 марта 1793 года, житье его было 98 лет. Помяни его, Господи, во царствии Твоем!». С правой стороны: «Памятник сей и часовня сооружены старанием председателя попечительства, помещика Николая Михайловича Суходольского, при участии Екимовичского волостного старшины Стефана Афанасиева, церковного старосты Никанора Евстафиева, прихожан и почитателей. Сооружена и освящена 15 сентября 1897 года причтом села Екимовичи». С левой стороны - молитва «В покоищи Твоем Господи». Вокруг фундамента гробницы - молитва «Святый Боже». Возле гробницы - аналой и 3 подсвечника. Три высоких с решетками окна дают внутрь часовни много света. Дверь, противоположная входной двери, ведет на крылечко, от которого спускается лестница к колодцу. Все это устроено недавно, и не без больших хлопот. Раньше здесь была только могила с крестом. Торжественное освящение часовни привлекло множество народа, особенно в крестный ход из села Луги с иконой чудотворца Николая, весьма почитаемого в округе. И раньше могила Никиты посещалась народом, сохранившим почему-то за ней одной память о погребенном в ней. Теперь из соседних приходов Ельнинского, Брянского и Жиздринского уездов сюда собираются тысячи людей в дни поминовения старца 15 сентября, 29 августа, на Переплавную среду и Семик. На могиле служат молебны и пьют из колодца воду. Существуют рассказы о чудесных исцелениях, которые, к сожалению, не записываются.
От могилы старца Никиты мы поехали к деревне Васино, версты за три от нее. За ней во рву течет речка Болдачевка, возле которой жили старцы Афанасий, Моисей, Антоний и другие. Здесь леса вовсе нет, кругом одна рожь. В полуверсте от деревни, вниз по течению Болдачевки, на берегу речки виден полусгнивший колодезь, выкопанный старцами. Выше его, на краю оврага - могила с крестом. По словам крестьян, здесь похоронен старец Феофан. На кресте под голубцом висят ленточки, образки - приношения богомольцев. На могиле лежит четырехугольный камень без всяких надписей, но весь покрытый сверху выпуклыми лепешечками неправильной формы, в количестве до 20 штук. Трудно сказать, игра ли это природы или дело рук человека. Вернее первое, ибо человек скорее высек бы на камне крест или имя умершего, чем какие-то лепешки (крестьяне называют их просвирками). Вот и все, что осталось от пустыни Моисея и Антония. Внизу по оврагу течет речка, возле нее - одинокие ольхи. Никаким усилием воображения нельзя представить себе здесь дремучий лес, пустыню, кельи старцев - все кругом запахано и засеяно рожью. Нельзя даже определить, где стояли кельи старцев, положение которых подробно описано отцом Моисеем. Здесь чувствовалось еще тоскливее, чем у могилы Никиты. Крестьяне указывали и другие следы пустынножительства. По дороге к деревне Васино - печище (остатки жилья), другое печище дальше Васина, возле дороги в деревню Гапиевку. Возле деревни Заплоски, на границе земли Дурова, бывшей Храповицкого, а ныне Пригодина, - могила с крестом, но кто там погребен, никто не мог определенно сказать. Подробное обозрение этих мест, несомненно, могло бы пролить некоторый свет на прошлое, но в то время непогода и недосуг помешали заняться этим. Сняв фотографии с Монашеского рва и надгробия Никиты, мы уехали в село, когда уже смеркалось.
Гораздо больше сохранился характер пустыни, где жил Арсений. Здесь Десна, встретив на своем пути высокий кряж Бай горы, делает изгиб, образуя полуостров, на котором находятся деревни Остров и Курдеевка. Левый берег Десны низменный, луговой, правый же представляет ряд высоких холмов, круто спускающихся к Десне. Издали Бай горы, покрытые лесом, очень красивы, но вблизи от них веет чем- то диким и угрюмым. Высокие конусообразные холмы спускаются к реке террасами, от подошвы которых верхушки холмов кажутся где-то в неприступной выси. Некоторые холмы имеют куполообразную форму и в народе называются ковригами. Между холмами глубокие пади, заросшие лесом, отчего они выглядят еще темнее и мрачнее. Теперь здесь приволье волкам, а в старину в них укрывались разбойники, клады которых хранятся, по преданиям, чуть не в каждом бугре. То там, то сям виднеются неровные ямы - это следы работы кладоискателей, усердно разыскивающих клады и в настоящее время. В этих то лесах, в местности, называемой Лундеж, и жил Арсений; но где именно стояла его келья, никто не помнит. Мой проводник, крестьянин, сам искавший клады в Бай горах, рассказывал, что лет 20 тому назад какой-то фельдшер нашел на берегу Десну, в подземном погребе, бочку с золотом. Теперь там еще видны кирпичи в форме плиток. К сожалению, не пришлось осмотреть это место и определить - остатки ли это какой древней постройки (быть может, древнего храма) или простое печище на месте кельи какого-нибудь отшельника. Как бы то ни было, но Бай горы и теперь производят сильное впечатление. Среди этих бугров, падей и лесов живее ощущается веяние старины, и таинственные величавые образы народных преданий кажутся близкими и реальными. Становится понятным стремление пустынников в это царство безмолвия и тишины, где человек в немом созерцании величия и красот природы чувствует себя ближе к Богу. Но в то же время жуткое чувство охватывает душу при мысли прожить одному долгие годы среди этих красот. И жизнь пустынников представляется сплошным тяжелым подвигом, превышающим слабые силы современного человека.
По рассказам старожилов, могилы пустынножителей были и в соседних с Екимовичским приходах. Так, в Трояновском приходе, возле деревни Сосновки, видна и теперь могила (не могила ли это отца Дорофея, которую другие указывают возле Зимниц: обе эти деревни лежат близко друг от друга). Была могила, говорят, возле села Уварова, где в роще жил пустынник. В лесу Уваровского прихода жила пустынница Екатерина Зикеевна, весьма уважаемая народом за благочестие и прозорливость. Но от всех этих пустынь ничего не осталось: везде на месте дремучих лесов голые поля, и все следы пустынь запаханы и засеяны хлебом.
Понятно поэтому, какой приятной неожиданностью было случайное открытие, что в Даниловичском приходе и по сие время существует лесная келья, где уже много лет живет настоящий старый отшельник. Старожилы, дававшие справки о прежних пустынножителях, совершенно упустили из виду современного. Воистину, нет пророка в отечестве своем!
6 августа 1903 года в Даниловичском храме, среди подходивших к святой чаше причастников, общее внимание обратил на себя высокий, крепкий на вид старик в заплатанном подряснике и лаптях, с длинными волосами, светлыми глазами и особенным, осмысленным и кротким выражением лица, какого не бывает у рядовых крестьян, вечно озабоченных недоимками, неурожаями и другими житейскими делами. Многие видели старика в первый раз. Мелькнувшая сразу в голове мысль, что старик не иначе как отшельник, подтвердилась словами знавших его. Это был Диомид, обитатель кельи на месте бывшей Леслевской пустыни. После обедни старец с удовольствием принял предложение выпить в доме стакан чаю. Но о прежних пустынниках он знал немного, о себе же говорил неохотно и вообще заметно старался соблюсти «хранение устам своим». На просьбу позволить снять с него портрет он решительно отказался: и некогда ему, и грех это - и затем стал торопливо прощаться.
Пришла зима. В самый Крещенский сочельник подъехали мы к пустыни Диомида, едва не утонув при переезде через речку Присмару, на правом берегу которой, между деревней Сырокореньем и усадьбой господина Евстафьева, расположена она, в полуверсте от проезжей дороги. Пустынь представляет смешанную рощу вроде пасеки, величиной с десятину, обнесенную тыном. Вокруг голые поля. Вход в пустынь у самой воды и представляет простую прореху в тыну, куда нужно влезать согнувшись. За тыном сейчас же в земле колодезь, от него по скату берега тропинка наверх, к келье, окруженной елями. Келья - новая хатка с тесовым крылечком, с высокой трубой и двумя оконцами. Она обнесена завалиной из костры и обставлена до крыши сухими березками, какими-то жердочками и т. п., так что и стены, и окна чуть виднеются из-за них. Окна почти доверху закрыты соломенными щитами. В общем, келья выглядит весьма симпатично и уютно. Сзади кельи виднелись огородные грядки. На наш осторожный стук Диомид, наперед спросив «Кто там?», отворил дверь. Первая комната с одним окном, служащая летним помещением, завалена дровами, стружками, принадлежностями пчеловодства. По стенам висит лук и сухие веники. Вторая половина, теплая, разделена перегородкой на две маленьких комнаты, большую часть которых занимает русская печь. Здесь тепло до духоты. В комнате - стол, лавка, полочки. В углу образа, перед ними горит лампадка в изящной подставке, вроде чаши, висит крест из позумента, что нашивают на ризы, стоят просвиры. На стене портрет старца Иллариона Троекуровского и маленькие рублевые часы-«ходики». За перегородкой дощатое ложе с веретьем. Вся эта половина не более 4-х аршин в квадрате. После взаимных приветствий и расспросов старец радушно предложил нам чаю. Хотя и был сочельник, но после восьмиверстного проезда по морозу предложение это было весьма кстати, при том же, по словам старца, «в пути шествующим устав послабляет строгий пост». Чай оказался очень вкусен, хотя вместо самовара у старца стоял в печи большой зеленый глиняный чайник с горячей водой. Иногда в келью Диомида заходит с охоты напиться чаю его «барин», поэтому, на всякий случай, старец и держит горячую воду.
О средствах к пропитанию Диомида мы уже говорили раньше. На вопрос, не скучно ли ему здесь, старец отвечал, что некогда скучать: пока вычитаешь правило, управишься с печкой, уберешь келью, уже и вечер - нужно становиться на вечернее правило. А нужно же и так что-нибудь сделать: никто ведь не помогает. Все, что в хозяйстве делают 4-5 человек, здесь нужно делать самому одному. Время-то и идет незаметно. Слава Богу, уже 9 лет здесь прожил.
Старец жаловался на одолевающие его немощи - ревматизм, катар желудка, а в последнее время бессонницу. Неудобно, что местность вокруг открытая, всюду народ. Диомид просил барина построить ему келью в настоящем лесу, но барин дорожит этой пустынью, ибо в ней, будто бы, жил его отец.
Диомид - отшельник «простец». Живет он одиноко, почти среди «мира», без благоприятной для отшельнической жизни среды, которую для его предшественников составляли дремучие леса, безмолвие и близость единомышленной «дружины». Говорили, что он и неграмотный. Книг у него, действительно, не видно, хотя он выразился, что «читать» правило и утреню возможно на память.
Незаметно просидели мы в келье около часа. С какой-то по детски нежной ласковостью Диомид хлопотал, чем бы угостить нас, и, добродушно улыбаясь, отвечал на все наши расспросы. Старец горевал, что часы его остановились, и когда, несмотря на его протесты, часы были разобраны, осмотрены и пущены в ход, благодарности его не было конца. Он даже согласился сняться, когда ему были указаны примеры из жизни почтенных и благочестивых лиц. Помогла также наличность портрета Иллариона Троекуровского в келье старца. Сняли мы и келью старца, окруженную деревьями, и его самого с посохом и веревочными четками в руках. От кельи, сквозь просветы среди зеленых елей, прекрасный вид на речку Присмару, где когда-то «бобровые гоны и сеножати» раздавались князьями литовскими за заслуги своим дворянам, и на поля, разделенные оврагами, окаймленные сзади сумрачным лесом, на видневшуюся вдали на холме усадьбу и деревни. А летом здесь еще больше красоты и приволья!
Сопровождаемые напутственными благопожеланиями отца Диомида, мы уехали от него под сильным впечатлением впервые увиденной обстановки жизни. Давно ожидаемый снег сыпался сверху, покрывая однообразной белой пеленой унылые поля, которым, казалось, и нет конца-краю. Под сгустившиеся сумерки живее работало воображигае. Ясно представлялась лесная глухая пустынь с выглядывающими на поляну кельями старинных отшельников, и, как длинная лента, развертывалась перед умственным взором вся их тихая келейная жизнь в только что виденной у Диомида обстановке...
Встречавшиеся на пути деревни властно напоминали о «мире» с его злобой и вечной борьбой страстей, с его радостями и печалями, имя которым - «суета и томление духа». Понятным становилось отвращение старцев от этого «мира» и их непреодолимое влечение к безмолвному пустынному житию, раз изведав которое, они уже не могли совладать с собой и всю жизнь стремились к нему, как мотыльки к свету. Кому мешало это стремление? Почему не поддержали его вовремя, как поддержал в своем крае безграничную любовь к людям великий святитель Филарет? Заботливо приготавливаемая им для благих семян почва возрастила плод сторицей, от которого и поныне питаются во здравие духовное русские люди, страждущие, озлобленные, помощи и утешения требующие. Почему иначе сложилась судьба Рославльских лесов? Почему мир с его суетой и злобой победил здесь безмолвную пустыню, пережившую поколения и века, создавшую целую школу высокого подвижничества на всю почти Русь? Ответ на это может быть только один: видно, так было угодно Богу! «Не испытания судов Его и не исследование путей Его», но нельзя не веровать вместе с бытописателем пустыни, что рано или поздно силой Божьей «место, освященное подвигами лишений, поста и молитвы, орошенное слезами и потом пустынножителей, озарится немерцающим светом Божественной благодати во славу Триипостасного Бога и во спасение худородных чад мира сего!».
Оглавление
Вступительная статья......................................................................... 3
История края и начало пустынножительства в нем..................... 9
Краткие биографические сведения о рославльских пустынниках 18
Образ жизни пустынников.............................................................. 48
«Истребление» Рославльской пустыни........................................ 64
Современное состояние бывших Рославльских пустынь........ 86
|