Город Рославль: (Очерки истории города Рославля и Рославльского района).1987 год. Часть вторая.

ПРОТИВ САМОДЕРЖАВИЯ И КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ

Знаменательной вехой в истории России была крестьянская реформа 1861 г., давшая вчерашним крепостным юридическую свободу. Помимо приусадебных участков они получили полевые наделы земли, правда оказавшиеся меньше тех, какими пользовались раньше. По подсчетам историков, у 61,8 процента крестьян Рославльского уезда от наделов были произведены отрезки, составившие в среднем 21,3 процента от их прежних участков. По рыночным ценам того времени переданная рос лавльским крестьянам в надел земля стоила около 1400 тысяч рублей, а заплатить за нее предстояло в несколько раз больше.
В. И. Ленин писал: «Пресловутое «освобождение» было бес-совестнейшим грабежом крестьян, было рядом насилий и сплошным надругательством над ними... По случаю «освобождения» крестьян заставили «выкупать» их собственные земли, причем содрали вдвое и втрое выше действительной цены на землю. Вся вообще «эпоха реформ» 60-х годов оставила крестьянина нищим, забитым, темным, подчиненным помещикам- крепостникам и в суде, и в управлении, и в школе, и в зем¬стве» . В. И. Ленин назвал реформу 1861 г. «проводимой кре¬постниками буржуазной реформой» . Грабительский характер «освобождения» крестьян вызвал волну возмущения и массу открытых выступлений. Никогда в течение XIX столетия на тер-ритории Смоленской губернии не было столько (более ста) крестьянских волнений, как весной 1861 г. Как писал рославль- ский предводитель дворянства, неисполнение крестьянами воз-ложенных на них обязанностей и явное нерадение дошло до того, что помещичьи яровые поля более чем наполовину оста-лись невозделанными и незасеянными.
Одним из типичных примеров борьбы против помещичьего «освобождения» является, по сути дела, восстание весной 1863 г. в деревне Мозалево. Надел земли не удовлетворял крестьян: он находился далеко от селения, часть его была неудобной, «припадливой», никогда не получавшей навоза, и они в те¬чение многих месяцев добивались предоставления надела в дру¬гом месте и полного освобождения от помещика. Послали ходоков в Рославль и Смоленск, а затем — прошение царю и более 10 жалоб в другие инстанции. Когда полиция прибыла в деревню, чтобы арестовать «зачинщиков бунта», ей трижды не удавалось это сделать. Кто-то заранее предупреждал крестьян о предстоящем набеге полиции, и они надежно прятали своего- вожака. Выступление мозалевских крестьян было прекращена вводом воинской команды.
После отмены крепостного права в Рославле и Рославльском уезде, как и вообще в России, произошли серьезные социально-экономические изменения. Народное хозяйство и общественные отношения перестраивались на капиталистических началах.
О капиталистической перестройке сельского хозяйства уезда можно судить по следующим данным об изменениях в структуре посевных площадей. В яровом клине возросли посевы льна (в 1911 —1916 гг. под этой культурой было занято около 3200 десятин) и картофеля, посевы его составляли почти 7400 десятин. В южных волостях уезда 37 процентов ярового поля занимали посевы товарной крупяной культуры — гречихи, и вообще на Рославльский уезд падало 70 процентов всех посевов гречихи в Смоленской губернии.
Менялась и техника сельскохозяйственного производства. Соха уступала место плугу. По данным 1910 г., в Рославльском уезде плуги уже составляли 42,5 процента к общему числу орудий вспашки земли. Стали появляться железные бороны или деревянные с железными зубьями и конные молотилки.
Главным показателем капиталистической перестройки дерев¬ни было разложение крестьянства на деревенских пролетариев и полупролетариев и сельских буржуа — кулаков. Этот процесс наглядно виден из данных о распределении рабочего скота (лошадей) в бывшем Рославльском уезде. В 1888 г. безлошадные крестьянские дворы составляли 5,9 процента, в 1893 г. — 7,3, а в 1900 г. — 8,4 процента. Однолошадные соответственно 15,3; 19,3; 19,4 процента. Таким образом, бедняцкий слой деревни только за последние 12 лет XIX столетия увеличился с 21,2 до 27,8 процента.
Безлошадный крестьянин, по существу, утрачивал крепкую связь с землей. Он не имел возможности обрабатывать свой надел и вынужден был наниматься в батраки или шел «на заработки» в город. Многие из таких «крестьян» не имели не только лошадей, но и коров. В 1895 г. в Рославльском уезде было выдано более 9 тысяч паспортов крестьянам, ушедшим из деревни. Уходили они на сахарные заводы Киевской и других губерний, на рельсопрокатные предприятия Екатеринославской губернии, на брянские заводы, а также в Петербург и Москву. Некоторые находили работу в железнодорожных мастерских Рославля, на железнодорожных станциях, на стекольных заводах и других предприятиях уезда.
В то же время среди рославльских крестьян было немало богатеев — кулаков. В 1900 г. в уезде уже насчитывалось 4340 крестьянских дворов, имевших по четыре лошади и более, 487 дворов имели по 7—10 лошадей.
Хотя кулаки по удельному весу в сельском населении уезда составляли меньшинство, но именно в их руках сосредоточились основные средства производства и лучшая земля. И они были не просто зажиточными крестьянами, а занимались земледельческим хозяйством уже в основном для получения товарной продукции. Некоторые из них имели свои предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья, торговые заведения, занимались ростовщичеством.
В то же время положение крестьянина-бедняка по-прежнему было невыносимым. В 1880 г. известный публицист И. М. Красноперов в очерках «Экономический быт крестьян Рославльского уезда Смоленской губернии», опубликованных в московском журнале «Русская мысль», писал: «Въезжая в деревню, вы видите ряд приземистых, почти ушедших в землю хат, крытых соломой, с узенькими маленькими двумя или даже одним окном. Рославльский уезд — соломенный уезд...» Соло-мой крестьянин «кроет свою хату, солома служит ему постелью, соломой всегда устлан его двор, соломой кормит он свою корову». Вместе с тем это и деревянный уезд. Нужно делать чрезвычайно тщательные розыски в избе и амбаре крестьянина, «чтобы найти там какую-либо железную вещь, кроме, разумеется, ножа, лемеха у сохи и топора; в стену вбиты дере-вянные гвозди, деревянными гвоздями сколочены его сани и телега с колесами без шин, деревянными же боронами он боронит свою жалкую ниву и пр.». А вот как этот автор описывает внутреннее убранство избы: «Между печью и стеной расположены нары, на которых разостлана солома, в беспорядке валяется грязное, измочаленное от долгого ношения тряпье — одежда, длинная и жесткая подушка, набитая соломой, под нарами устраивается на зиму склад картофеля, бураков и т. п. Зимой жизнь в тесной хате становится невыносимой и от присутствия в ней телят, поросят, кур и пр.; прибавьте к этому постоянный холод в избе зимой от недостатка топлива и от недостатка прочной постройки хаты». Собственного хлеба, по свидетельству того же автора, крестьянину едва хватало на три-четыре месяца. Мясо употреблялось в пищу редко, сливочное масло — еще реже, его заменяло конопляное масло.
Безысходная нужда, являвшаяся следствием дворянского засилия прежде всего, толкала крестьян на борьбу против своих угнетателей. Она пронизывала всю жизнь деревни. Приведем лишь один пример. Около трех лет крестьяне деревень Кол- пинка, Петрово, Дубровка, Жабино и Осиновка боролись против помещицы А. Ф. Мего. В 1883 г. они «стали проявлять посягательство на пользование помещичьими угодьями»: вырубили до 5 десятин помещичьего леса, закосили часть лугов. Началось судебное разбирательство. Решения судебных инстанций были не в пользу крестьян, но всякий раз, когда представители власти пытались восстановить порядок, крестьяне оказывали им сопротивление и изгоняли из деревни.
Выступления крестьян были разрозненными, одно вне связи с другим. Но за каждым выступлением следили жители соседних селений, которые при определенных условиях могли тоже подняться на борьбу.
Распространенной формой борьбы крестьян были "массовые потравы помещичьих земель.
Таким образом, пореформенный период не был временем затишья в крестьянском движении. Борьба против помещиков, за землю продолжалась. Она была по-прежнему стихийной, неорганизованной. Правда, отдельные попытки вести революционную агитацию среди крестьян в 70-х гг. предприняли народники. В Рославль и Смоленск приезжал с этой целью крупный деятель революционного народничества М. Ф. Фроленко. Однако серьезных связей в народе у революционеров тех лет не было и постоянной политической пропаганды среди крестьян не велось, она началась только с созданием Российской социал- демократической рабочей партии.
В БОРЬБУ ВСТУПАЕТ РАБОЧИЙ КЛАСС
В пореформенное время Рославль быстро стал превращаться в промышленный город. В 1910 г. по числу жителей (26 тысяч) он уже занял третье место после Смоленска и Вязьмы. В городе насчитывалось 18 промышленных предприятий, на которых работало 1800 человек. Кроме того, 140 рабочих было занято на 14 предприятиях ремесленного типа. По численности рабочих Рославль превосходил губернский центр.
В развитии города большую роль сыграло то, что через него помимо шоссейных пролегла и железная дорога, соединявшая центр России с портовой Ригой.
В Рославле были построены железнодорожные мастерские (в настоящее время — вагоноремонтный завод), которые отличались сравнительно высоким уровнем технического оснащения. Не случайно их избрал в 1880-х годах русский изобретатель Н. Н. Бенардос для испытания разработанного им способа электрической дуговой сварки с помощью угольных электродов.
В городе действовало несколько предприятий по переработке пеньки и производству бечевы, были мыловаренное, свечное и маслобойное производства, крупный кожевенный завод, не менее 10 кирпичных заводов, пять круподерок, экипажное заведение, типография и некоторые другие предприятия. В уезде заметное развитие получила стекольная промышленность, в которой было занято более тысячи рабочих. В различных местах действовало не менее 10 лесопильных заводов. Они открывались по мере надобности и закрывались, как только предпринимателям становилось невыгодным держать их в данной местности. В нескольких селеньях действовали и винокуренные предприятия. В селе Ивановском Жарынской волости Я. И. Ягги в 1888 г. открыл сыроваренный завод, единственный в уезде. Этот уроженец Швейцарии несколько десятилетий служил у смоленских помещиков сыроделом, переработал в сыр, по примерным подсчетам, до миллиона ведер молока, купил в Вязем-ском уезде имение и завел собственное дело.
Особо следует выделить предприятия по добыче минеральных удобрений. Известный агрохимик и публицист А. Н. Энгельгардт открыл в Рославльском уезде залежи фосфоритов. Летом 1887 г. их исследовал выдающийся русский ученый В. И, Вернадский. Тогда и начался размол фосфоритов на двух предприятиях — в селах Косицы и Вельская.
О положении рабочих на промышленных предприятиях города Рославля и уезда можно судить по свидетельству Д. Н. Жбанкова, исследовавшего условия труда на маслобойном заводе. Здесь не было никаких правил, которые бы регулировали отношения между рабочими и капиталистом. Завод работал в две смены, которые начинались в 12 часов дня и в 12 часов ночи. Таким образом, за вычетом перерыва на обед (для дневной смены в 6 часов вечера, для ночной — в 6 часов утра) трудовой день продолжался II часов. А размер зарплаты не превышал 12—15 рублей в месяц.
Или вот еще один пример. Прядильная веревочная фабрика, расположенная на окраине города — на Юрьевской горе, состояла из двух зданий: чесальни, которая представляла собой дощатый сарай, без потолка, с земляным полом, без окон, от¬чего дверь наружная была открыта во время работы летом и зимой, и помещения «для верченья крючьев» — тоже холодного обширного сарая с земляным полом, без окон и с двумя постоянно отворенными воротами с двух противоположных сторон. Само же приготовление веревок производилось на длинном дворе, совершенно открытом. Никаких правил, расчетных книжек и медицинской помощи для рабочих не было. На этом предприятии день начинался в 6 часов утра и продолжался до позднего вечера.
В таких же ужасных условиях трудились люди и на других предприятиях города и уезда.
Особенно тяжелой была работа на стекольных заводах. Трудиться людям приходилось в темноте и, как писал тот же Жбан- ков, в «нечистом воздухе вследствие массы пыли, дыма и угара от многих топящихся по-черному печей», при крайней неравномерности температуры: «жар около самой печи, сильный холод и сквозняк во всем остальном помещении». Деньги за работу платили 4—5 раз в год маленькими суммами, остальное выдавалось продуктами из заводской лавки и даже водкой.
Таким образом, условия труда рабочих были крайне тяже-лыми. Не случайно поэтому Рославль стал первым городом Смоленской губернии, где еще в 70-х гг. XIX в. была предпринята попытка вести революционную пропаганду в пролетарской среде. Уже говорилось, что в середине названного десятилетия в городе поселился известный революционер-народник М. Ф. Фроленко. Как пишет он сам в своих воспоминаниях, здесь он попал «в маленькую компанию рабочих, одного студента, приехавшего на каникулы к родственнику, и народного учителя, бросившего школу и сделавшегося учеником-подмастерьем в сборно-паровозном отделении». Этой компанией они часто собирались на квартире студента.
Первые сведения о революционной работе среди рославль- ских железнодорожников относятся к 1875 г. Тогда учитель Рославльского железнодорожного училища А. 3. Зотов вместе с учениками — своим братом В. 3. Зотовым, П. М. Вознесенским и Ф. Б. Каулем — начал вести народническую пропаган¬ду среди рабочих железнодорожного узла и железнодорожных мастерских. Полицейские власти дознались об этом только в
1879 г. Но улик было недостаточно, и братья Зотовы, Вознесенский и Кауль, отсидев по нескольку месяцев в тюрьме, вышли на свободу.
Железнодорожники и рабочие вагоноремонтных мастерских были главной опорой Рославльской социал-демократической группы, возникшей около 1901 г. Это была одна из немногих в Смоленской губернии марксистских групп, действовавшая довольно активно. Из рославльских рабочих и интеллигентов, вступивших тогда на путь борьбы с самодержавием, вышло не-сколько активных участников революционного движения: С. Д. Турчанинов, Р. И. Гинзбург (известный под псевдонимом С. В. Гиринис), К. А. Алферов и другие. В рославльское подполье в 1901 г. вошел петербургский студент В. Ю. Фридолин.
Рославльские социал-демократы вели работу не только в городе, но и в деревне. В начале 1902 г. в ряде мест уезда крестьяне начали отказываться платить налог. Социал-демократы издали прокламацию по этому случаю, которая призывала крестьян «прибегать к насилию против насилия властей». В ленинской газете «Искра» сообщалось, что прокламация была хорошо принята: ее даже ,читали на сходках как доказательство правоты своего дела. В нескольких деревнях крестьяне силой прогнали представителей власти, явившихся описывать имуще-ство.
11 п 12 мая 1902 г. в Рославле произошла первая политическая демонстрация, которая была тесно связана с ростом революционного движения в стране. Ей предшествовала большая подготовительная работа рославльских социал-демократов. В апреле в городе были распространены прокламации, которые произвели большое впечатление на рабочих. 1 Мая появилась прокламация, звавшая железнодорожных рабочих к совместной борьбе. Под ее влиянием началась забастовка в день 1 Мая. Перепуганная этим администрация сразу пошла на некоторые уступки. Несколько социал-демократов были все же арестованы и посажены в тюрьму, где они в знак протеста против произвола объявили голодовку. Она послужила толчком к открытому выступлению рабочих. Около 7 часов вечера 11 мая более 200 рабочих и учащихся железнодорожного училища с революционными песнями вышли на улицу и направились к тюрьме, намереваясь освободить арестованных. Поскольку эта попытка не удалась, на следующий день демонстранты в еще большем числе вышли на улицу. С песнями и призывами: «Пора проснуться русскому народу!», «Долой самодержавие!», «Да здравствует свобода!» — они вновь подошли к тюрьме, требуя освободить арестованных. Демонстрация была разогнана.

Вскоре в городе появилась прокламация под названием «Анализ рославльской демонстрации 11 и 12 мая 1902 г.». В ней подчеркивалось, что целью демонстрации были протест против произвола правительства и требование уничтожения этого произвола, а результатом ее явилось развитие общественного самосознания жителей провинциального города, подготовка «здешнего общества» к дальнейшей борьбе с произволом царизма.
Под влиянием социал-демократической агитации усиливалось брожение среди крестьян. Как доносил в Петербург начальник губернского жандармского управления, происходили «постоянные мелкие захваты земельной собственности помещиков, порубки леса, потравы и другие правонарушения отдельными лицами и целыми крестьянскими общинами». Все это было «повсеместно обычным явлением».
Среди крестьян немало числилось бывалых людей, выступавших от имени и по поручению сельских обществ в административных и судебных учреждениях, становившихся во главе крестьянских волнений. Так, в деревне Доброносичи Рославль- ского уезда жил П. М. Закроев — грамотный, пользовавшийся большим доверием окрестных жителей человек. Он постоянна состоял выборным волостного схода, неоднократно избирался сельским старостой и волостным старшиной. Закроев, высту¬пая на сходках, в резкой форме порицал правительство, царя.
Антиправительственная агитация усилилась летом 1902 г.,. когда власти потребовали принять приговоры о внесении каждым крестьянином 28 копеек или 14 фунтов хлеба на создание продовольственного капитала, то есть запаса хлеба на случай неурожая. У крестьян появилось опасение, «как бы не попасть с подпиской под крепостное право». Закроев на одном из сходов заявил, что «вместе со своими сыновьями готов первым пристать к мятежу, если будет призыв начать восстание». За агитацию крестьян Закроев поплатился четырьмя месяцами тюремного заключения с последующей отдачей под гласный надзор полиции.
ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ
В 1905 г. началась первая в России буржуазно-демократическая революция. Когда весть о расстреле в Петербурге рабочих, мирно шествовавших к царю, долетела до Рославля, люди пришли в крайнее возбуждение. Открыто порицали правительство и самого царя. Рабочие, пользуясь обстановкой всеобщего недовольства, стали предъявлять хозяевам требования об улучшении своего экономического положения. В железнодорожных мастерских требовали установить восьмичасовой рабочий день и одновременно увеличить заработную плату. Начальству удалось предотвратить забастовку, но обстановка оставалась напряженной. По городу распространялись противоправительственные прокламации, собирались тайные сходки.
Постепенно в борьбу втягивались даже самые отсталые слои рабочих. Показателем этого явилось выдвинутое рабочими мелких ремесленных заведений Рославля требование к хозяевам установить им десятичасовой рабочий день, повысить заработную плату на 20 процентов и вежливо обращаться с ними.
29 июля началась забастовка на Фанинском стекольном заводе Магидсона. Но 4 августа она была подавлена. Готовилась забастовка и на соседнем стекольном заводе Соколова, который был расположен всего в шести верстах от Фанинского. Рабочие не только знали о забастовке у Магидсона, но и неоднократно приходили в Никольское договориться о совместных действиях.
Из Смоленска на завод Соколова были присланы прокламации, вызвавшие большой интерес у стекольщиков. Они заблаговременно выработали свои требования: повысить зарплату, выплачивать ее два раза в месяц, закрыть хозяйскую лавку, произвести ремонт квартир и т. д. 12 августа стекольщики не вышли на работу. Хозяин поспешил заявить об удовлетворении их требований, но это была уловка. Как только люди присту-пили к работе, в поселке появились полицейские и начали искать зачинщиков бунта.
Осенью объявили о начале забастовки железнодорожники. Уговорами рославльскому исправнику удалось сначала пропустить почтовый поезд на Брянск, а потом заручиться обещанием железнодорожного начальства пойти на некоторые уступки, так что на следующий день железнодорожники вышли на работу.
После манифеста 17 октября, которым царь обещал ввести в стране политические свободы, рославльчане вышли на улицы. Но царские обещания свобод не смутили исправника. Он вызвал роту солдат, и толпы разошлись.

Однако это было внешнее успокоение, поддерживаемое силой оружия. В начале ноября городским властям пришлось добиваться присылки новых воинских подразделений. Губернатор охладил непомерные требования рославльской буржуазии, заявив, что такое, как у них, положение дел во всей губернии и потому рассчитывать на военную силу нет никакой возможности. Тогда рославльская контрреволюция для помощи полиции создала вооруженный от¬ряд из добровольцев, собрав на эти цели 5 тысяч рублей.
Но в состав охранной стражи проникли политически неблагонадежные люди, в том числе и руководитель местной социал-демократической груп¬пы С. Д. Турчанинов. Боясь, как бы охранная стража не стала «врагом порядка», губернатор не разрешил включать в ее состав людей, не связанных с правительственною властью служебными отношениями. Этот пример служит наглядным свидетельством того, что обстановка в стране была чрезвычайно напряженной и что царские власти боялись своего народа.
В Рославле пик борьбы пришелся на ноябрь. Сначала 18 ноября забастовали рабочие четырех наиболее крупных предприятий города. Их вы¬ступлением руководили местные социал-демократы во главе с С. Д. Турчаниновым. Вспыхнула забастовка и на стекольном заводе Соколова. 21 ноября к стачке присоединились рабочие булочных и бараночных заведений города, бондари. Ожидалось присоединение портных и столя-ров. Но хозяева согласились удовлетворить их требования. Однако и после этого рабочие не поторопились вернуться на предприятия.
В такой обстановке 25 ноября, после получения телеграммы из Риги о начале забастовки на Рижско-Орловской железной дороге, прекратилась работа в рославльских железнодорожных мастерских и депо, на станции и в почтово-телеграфной канторе. Большевистская группа направила на телеграф своих людей, которые работали у аппаратов всю ночь и сообщали о забастовке по всей линии. Начальник станции был низложен, ли-шен права делать какие бы то ни было распоряжения.

Власти ввели на станцию Рославль воинскую команду. От большевиков требовалось много выдержки и твердости, чтобы
в этих условиях провести и закончить стачку организованно. 28 ноября, когда стал заметным спад боевого настроения, С. Д. Турчанинов в 5 часов утра, еще до гудка, появился на станции, призывал не поддаваться уговорам, не пасовать перед солдатами. Но возобновить стачку ему не удалось.
Одна из причин недостаточной стойкости рославльских рабочих состояла в отсутствии единства среди социал-демократов. Они не понимали той глубины разногласий, которые разделяли большевиков и меньшевиков, и не занимали твердой позиции. К тому же у них не было связей с большевистскими центрами.
В июне примерно в течение недели в Рославле жил представитель ЦК РСДРП Д. С. Постоловский. Он познакомил членов местной социал-демократической группы с резолюциями III съезда большевиков, показал оппортунизм и соглашательский характер меньшевиков в революции. Однако и после этого позиция рославльских социал-демократов не стала четкой. Но хотя члены Рославльской группы не были достаточно теоретически и идейно подготовлены, она подчинялась решениям III большевистского съезда партии. За группой шло около 50 рабочих, часть из них занималась в двух кружках.
Как уже говорилось, одной из форм деятельности Рославльской социал-демократической группы было распространение прокламаций. Этим она занималась с первых дней своего существования. Несколько прокламаций было издано и в 1905 г. Одна из них, опубликованная, по-видимому, в августе, разоблачала царский манифест о созыве Государственной думы и призывала к бойкоту выборов.
Среди крестьян Рославльского уезда большую пропагандистскую работу проводили рабочие — уроженцы здешних мест, уволенные с заводов за участие в стачечном движении. Так, в селе Малое Рогнедино, например, аграрную и противоправительственную пропаганду вел рабочий Невского судостроительного завода А. Макаренков. Во многих деревнях такую же работу вели шахтеры, уволенные с донецких шахт и вернувшиеся на родину. Благодаря высланным с промышленных предприятий рабочим большевистское слово доходило до широких слоев крестьянства и поднимало на открытую борьбу против помещиков.
Летом 1905 г. крестьяне деревни Большая Буда Рославльского уезда захватили около 150 десятин земли в имении Евстафьевых, прорубили просеку, чтобы обозначить справедливую, по их представлениям, границу своего надела, поделили по делянкам лес. Руководил выступлением сельский староста
Доронин. Он и пять других активных участников движения бы¬ли арестованы.
Но нередко крестьяне рассчитывали на мирные способы решения спорных земельных вопросов. Так, к примеру, поступили крестьяне деревни Старые Колышки Сергиевской волости, обратившись к помещику Пенскому с письменным требованием возвратить им отобранную землю. «Если и на сей раз Вы будете равнодушны к нашей просьбе и не исполните ее, то Вы вынудите нас поступить другим способом... — писали авторы письма. — Прежде мы терпели, но терпению настал конец. Мы будем искать правды и защиты, и если не найдем, то будем брать силою». Кстати, в день подачи письма, 28 июля 1905 г., в имении Пенского от поджога вспыхнул пожар; видно, крестьяне не очень-то надеялись, что помещик уступит. Поджоги помещичьих имений были тогда распространенным методом борьбы с притеснением.
После опубликования манифеста 17 октября, которым царь лживо обещал народу политические свободы, митинги и сходы крестьян стали обычным явлением. Чего они требовали на них, хорошо видно из высказываний выступающих на сходе деревни Марьевки. Крестьяне пришли к убеждению о необходимости серьезных преобразований в стране. Они требовали наделения их землею в достаточном количестве, присоединения к наделу тех помещичьих угодий, которые затрудняют вести хозяйство. Требовали также уравнять в правах крестьян и мещан с дворянами, ликвидировать полицию, освободить политических за-ключенных. Крестьяне добивались устройства в каждом селении народной школы с пятилетним сроком обучения и того, чтобы учителям была назначена заработная плата не ниже, чем священникам. А детей, которые захотят продолжить образование в гимназиях и университетах, обучать за казенный счет. Сход настаивал на увеличении в сельской местности числа фельдшерских пунктов и больниц.
Многие решения крестьянских сходов содержали требования свержения самодержавия, ликвидации помещичьего землевладения, установления демократической республики и политических свобод.
После подавления Декабрьского вооруженного восстания в Москве и других городах России началась расправа с участниками революционных выступлений. В 1906 г. в Смоленской губернии произошли кровавые события в Луговской волости Рославльского уезда. Крестьяне деревни Коровники захватили лес, принадлежавший Московскому лесопромышленному товарище-ству, стали рубить его и свозить к своим дворам. 4 января по распоряжению губернатора сюда прибыл отряд стражников. Произошло столкновение между ними и безоружной толпой крестьян. В результате был убит урядник и четверо стражников ранено (один из них умер от ран). Крестьян погибло восемь и столько же было ранено.
7 января в деревню приехал помощник начальника губернского жандармского управления подполковник Гладышев. Он приказал высечь крестьян розгами. Гладышев не ограничился расправой над коровниковскими крестьянами. Его кровавая экспедиция прошлась также по многим другим деревням Луговской, Радичской, Сергиевской и Жарынской волостей. Все это было санкционировано правительством. Министр внутренних дел, узнав о «мятеже» в Коровниках, телеграфировал смоленскому губернатору: «Пошлите в Рославльский уезд стражу, ибо на прибытие войск надеяться трудно. Действовать оружием без пощады, мятежные деревни в случае сопротивления сжигать так, чтобы больше повторений не было». Из этого распоряжения хорошо виден антинародный характер действий царского правительства.
Но, несмотря на репрессии, в течение всего 1906 г. крестьяне продолжали захватывать помещичьи сенокосы и другие земельные участки, вели массовую вырубку леса. Донесения об этом приходили отовсюду.
Однако натиск крестьян на помещиков был тогда далеко не достаточным, и властям удавалось подавлять крестьянское движение.
В 1906 г. была созвана I Государственная дума. Крестьяне стали посылать в нее приговоры сельских сходов, наказы, телеграммы с изложением своих требований. Все казенные, помещичьи и частновладельческие земли, говорилось в этих документах, должны быть переданы без всякой оплаты в пользование народа. Они также требовали свободы слова, собраний, союзов, стачек, печати, совести, неприкосновенности личности и жилища, уничтожения сословий и уравнения в правах, отмены смертной казни, военного положения и других мер подавления революции, введения всеобщего бесплатного образования.
В июне 1906 г. царское правительство разогнало Думу, оказавшуюся недостаточно послушной, чем снова вызвало возмущение народа.
Борьба рабочих и крестьян продолжалась и после поражения революции 1905—1907 гг. Приведем лишь несколько фактов. В конце марта 1913 г. состоялась забастовка на шпагатной фабрике в Рославле, которая продолжалась целую неделю.
Рабочие добивались повышения заработной платы с 45 до 70 копеек.
Борьба крестьян велась в тех же формах, что и раньше: порубки леса, потравы лугов и посевов, поджоги дворянских усадеб. А когда началось разверстание земли на хуторские и отрубные участки, крестьяне, (Протестуя против царского аграрного законодательства, отдававшего деревню на разграбление кулакам, во многих случаях стали отказываться выносить приговоры сходов об отводе наделов однодеревенцам, выходившим на хутора и отруба.
Лозунги 1905 г. были живы в период между первой и второй буржуазно-демократическими революциями в России. В. И. Ленин оценил революцию 1905—1907 гг. как генеральную репетицию Великого Октября. Одно из главных ее завоеваний состояло в том, что начал складываться революционный союз рабочего класса и крестьянства — ха общественная сила, которая привела к победе в 1917 г.
КУЛЬТУРА ДОРЕВОЛЮЦИОННОГО РОСЛАВЛЯ И УЕЗДА
XIX и начало XX в. ознаменованы рядом выдающихся достижений в русской культуре, великим творческим взлетом ученых и изобретателей, писателей и композиторов, художников. Внесли свой вклад в сокровищницу русской культуры, имеющей мировое значение, и уроженцы дореволюционного Рославля и уезда.
В 1830 г. в Рославле родился будущий академик живописи Афанасий Ефимович Рокачевский. Здесь же, в уездном училище, он получил первоначальное образование, затем учился в частной рисовальной школе в Смоленске. А в 1852 г. А. Е. Рокачевский поступил вольнослушателем в петербургскую Академию художеств в класс профессора Ф. А. Бруни и стал специализироваться в портретной живописи. С окончанием обучения в академии в 1857 г. вернулся в Рославль, где и занимался преподавательской деятельностью.
В 1860 г. Рокачевский принял участие в академической выставке. Его «Портрет матери» был тепло встречен публикой. Сейчас эта картина входит к русскую коллекцию Эрмитажа. С 1863 г. художник жил и работал в Киеве, основал там общедоступную рисовальную школу. Рокачевский оставил большое творческое наследие. Его картины можно видеть во многих музеях, в том числе в Смоленском и Рославльском.?
Рославльский уезд явился родиной выдающихся скульпторов М. О. Микеишна (1836—1896) и С. Т. Коненкова (1874—1971).
Михаил Осипович Микешин родился в сельце Максимкове в семье мелкого помещика, героя Отечественной войны 1812 г. О. И. Микешина. Начальное образо¬вание будущий скульптор получил в рославльском городском училище, затем учился в смоленской гимназии. В 1851 г. работал на строительстве Московско-Варшавского шоссе чертежником. В 1852 г. М. О. Микешину удалось поступить в петербургскую Академию художеств.
Работы М. О. Микешина широко известны советским людям. Он является автором замечательных памятников, вошедших в классику монументально-изобразительного искусства: «Тысячелетие России» в Новгороде (открыт в 1862 г.), Екатерине II в Петербурге (открыт в 1873 г.), Богдану Хмельницкому в Киеве (открыт в 1888 г.) и др. Хорошо известен Мике- шин как замечательный иллюстратор произведений Пушкина, Гоголя, Шевченко. Большой популярностью пользовались его юмористические рисунки.
Много и активно занимался М. О. Микешин общественной деятельностью. Он был организатором клуба художников. Бла-годаря стараниям Микешина проводились ежегодные вечера памяти Т. Г. Шевченко.
:

Из крестьян деревни Караковичи Рославльского уезда вышел всемирно известный скульптор Сергей Тимофеевич Коненков. В местной сельской школе он получил начальное образование, а в 1885 г. стал учеником рославльской мужской прогимназии, потом поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где к тому времени уже учился его рославльский приятель Дмитрий Полозов. В училище его учителями были скульпторы реалистического направления С. М. Вол-
нухин и С. В. Иванов. Дипломная работа Коненкова «Камнебоец», удостоенная большой серебряной медали, стала этапной в развитии рус¬ской скульптуры.
В 1899 г. С. Т. Коненков — студент Академии художеств. Годы его учебы в Петербурге совпали с ростом рабочего движения. Его дипломная работа — статуя «Самсон» от¬ражала настроения демократических слоев населения. Но она показалась опасной академическим властям и была уничтожена.
С. Т. Коненков прожил дол¬гую жизнь, и расцвет его творчества приходится на со¬ветскую эпоху. Великую Октябрьскую социалистическую революцию Сергей Тимофеевич Коненков встретил зре¬лым и известным скульптором. Он одним из первых поддержал ленинский план монументальной пропаганды и в 1918 г. стал во главе только что созданного Союза скульпторов.
В 1924 г. С. Т. Коненков с выставкой советского изобразительного искусства уехал в Америку. Работы его имели большой успех, он получил много заказов и, сняв в Нью-Йорке мастерскую, приступил к работе, рассматривая ее как временную. Высшими достижениями его творчества в этот период стали портреты великого певца Ф. И. Шаляпина, исполнительницы русских народных песен Н. В. Плевицкой, ученого-физиолога И. П. Павлова, композитора С. В. Рахманинова, великого пролетарского писателя А. М. Горького.
Вернувшись в конце 1945 г. на родину, скульптор пережил новый творческий взлет. Он создал портреты М. П. Мусоргско-го, Л. Н. Толстого, В. В. Маяковского и других выдающихся деятелей русской культуры. В 1954 г. за портреты «Марфинька» и «Ниночка» (внучка и правнучка А. М. Горького) Коненкову была присуждена Государственная премия СССР.?
Особое место в творчестве Коненкова занял «Автопортрет», отмеченный в 1957 г. Ленинской премией. Сергей Тимофеевич носил высокое звание народного художника СССР, был награжден орденом Ленина, избран действительным членом Академии художеств СССР. В 1964 г. в связи с 90-летием скульптору было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Уже был упомянут друг С. Т. Коненкова в годы ученичества— Дмитрий Николаевич Полозов (1875—1953). Он родился в Рославле в купеческой семье. Здесь же окончил общеобразовательную школу. Потом поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В Академии художеств его преподавателем был знаменитый художник В. Е. Маковский.
С 1903 г. Д. Н. Полозов жил в Смоленске, преподавал в гимназии, принимал участие в работе Смоленского городского музея, был близко знаком с С. П. Середой, ставшим впоследствии наркомом земледелия РСФСР, с общественным деятелем и писателем А. В. Жиркевичем. В 1915 г. Д. Н. Полозов переехал в Минск, где создал портреты Якуба Коласа, Янки Купалы и других белорусских писателей. С Янкой Купалой его связывала большая личная дружба.
С 1922 г. Д. Н. Полозов жил и работал в Ленинграде.
Назовем еще одного уроженца г. Рославля — Захария Алексеевича Рокачевского (1861—1923). Он не только уроженец Рославля и воспитанник местного железнодорожного училища, но и многие годы работал в этом городе. Сперва он был техником в мастерских Орловско-Витебской железной дороги, занимаясь съемкой с натуры и черчением паровозов, вагонов, станков и машин, составлением рабочих чертежей и проектировкой деталей и некоторых станков. Затем некоторое время препода-вал в том же училище, которое сам закончил.
После окончания Академии художеств (1895) работал чертежником в Управлении Средне-Сибирской железной дороги (г. Томск). С 1900 г. 3. А. Рокачевский — преподаватель Томского технологического института, с 1918 г. — профессор.
Перечисленными именами, разумеется, не ограничивается список знатных уроженцев рославльской земли. О некоторых из них еще будет рассказано, так как деятельность их целиком приходится на советский период.
Парадоксально, но факт, что крупные успехи в культуре в дореволюционной России были достигнуты в условиях недостаточной грамотности населения. Это хорошо видно на примере Рославля и его уезда. Народное просвещение развивалось медленно, хотя сеть школ несколько расширилась. В 1865 г. в?
Рославле была открыта женская гимназия, в которой обучалось около 250 девочек в основном из семей дворян, чиновников, духовенства и зажиточных горожан. В 1874 г. приняла учеников мужская гимназия, открывшаяся в городе при значительной материальной поддержке частных лиц. Затем открылись два городских училища — шестиклассное и четырехклассное, которые готовили учеников к конкурсным экзаменам в учительские семинарии, в фельдшерские и другие специальные школы. В Рославльском уезде было еще двухклассное училище, целиком содержавшееся за счет казны. При нем также обучали детей разным ремеслам. Около 80—90 учащихся насчитывалось в училище при железнодорожных Благовещинский собор-памятник мастерских, открытом в 1874 г. архитектуры XVIII в.    Сельское население могло
получать начальное образование в церковноприходских и земских школах, а также в организованных самими крестьянами школах грамотности. Немногие из сельских школ имели собственные здания, большинство их ютилось при волостных правлениях, в домах священнослужителей, в крестьянских избах.
Ощущалась постоянная нехватка учителей, невысокой была и их квалификация. По данным 1914 г., из 757 учителей более 400 не имели необходимой профессиональной подготовки. Однако были в земских школах и талантливые, знающие, преданные своему нелегкому делу педагоги, которые отдавали все силы развитию народного образования. Они не только учили детей, но и создавали при школах народные библиотеки, организовывали вечерние воскресные классы для взрослых.
Конечно, усилия отдельных энтузиастов не могли изменить общую, довольно плачевную картину. По данным всероссийской переписи населения 1897 г., грамотность в Рославле составляла:?
среди мужчин — 31,4 процента, среди женщин—16,1 процента, а в деревне соответственно 12 и 1,8 процента.
Еще более неблагополучным было состояние медицинского обслуживания населения. На весь Рославльский уезд в 1880 г. приходилась одна больница в уездном центре, при которой имелась аптека, и один санитарный участок в селе Разрытом. На службе состояло три врача: один — при земской больнице, другой— уездный земский и третий — при санитарном участке. Работали две акушерки и четыре фельдшера: два — при больнице, третий — при уездном земском враче, четвертый — при санитарном участке. Плохое медицинское обслуживание населения приводило к тому, что значительной была смертность от различных заболеваний, особенно среди детей в возрасте до одного года. В период с 1886 по 1910 г. она составляла в среднем 25 процентов от числа родившихся.