Т. Сидорова, НЭП В Рославле.

С благодарностью посвящаю светлой памяти моих коллег В. А. Ерохова и Н. А. Мухлынкина.

Предлагаемый вниманию читателей обзорный очерк ставит своей целью освещение жизни края в период НЭПа. Автору хотелось бы, не претендуя на полноту охвата событий политической жизни и всех граней многопланового бытия огромной страны в 20—30-х годах нашего века, показать их отражение в зеркале провинциального быта небольшого уездного, а позднее районного городка на юге Смоленщины.
Годы проведения новой экономической политики в настоящее время являются предметом глубокого и комп­лексного исследования отечественных историков. Объек­тивный и исчерпывающий анализ этой эпохи еще впереди. Мы же познакомимся с фактами, хроникой событий тех лет, с тем, как воспринимали их наши земляки. А оценки и выводы, наиболее приемлемые для них, читатели могут сделать самостоятельно. В этом своеобразном путешествии по «ландшафту воспоминаний» нам помогут материалы, собранные в Рославльском историко-художественном музее, где хранятся не только замечательные документы, фотоснимки, мемориальные вещи из того, не очень далекого от нас и до сих пор во многом загадочного времени, но и трогательные, взволнованно-искренние воспоминания наших земляков — старых рославльчан. Нельзя без чувства благодарности и почтения к этим людям читать их строки, часто наивные, не обработанные ли­тературно, не всегда документально точные в датах и де­талях, но зато доносящие до нас щемящую интонацию подлинности, колорит эпохи. Поэтому в данный очерк включены фрагменты воспоминаний Е. В. Лавочкиной, Л. Н. Якубова, А. А. Дроздова, Э. К. Саулевича и многих других.
Официальной датой окончания гражданской войны и военной интервенции в нашей стране считается ноябрь 1920 года, когда в Крыму была разгромлена армия Вран­геля. За годы первой мировой, а затем братоубийственной гражданской войны экономике страны был нанесен колоссальный материальный ущерб. Опустошенные поля, разрушенные фабрики и заводы, шахты, железные дороги, острый дефицит топлива и сырья для промышленности — таково было положение в Советской России к началу 1921 года. Ущерб, нанесенный народному хозяй­ству, составил около 50 миллиардов золотых рублей
Аналогичным было и положение в нашем крае. Не­многочисленные промышленные предприятия города в большинстве своем работали нестабильно, оборудование цехов было изношенным, не хватало сырья, ощутимо ска­зывался энергетический кризис. С последним обстоятельством было связано частое проведение субботников в первой половине 1921 года на станции Рославль, когда в общей сложности около 700 человек работали на очистке путей и станционной территории, выгрузке из вагонов дров и лесоматериалов, заготовке в лесу древесины.
Тревожные вести поступали из деревни. Неурожай, бескормица, падеж скота подорвали силы крестьян, вы­несших на своих плечах основную тяжесть продразвер­стки.
Именно в эти годы впервые и на долгие десятилетия общественная и личная жизнь людей, развитие экономики и даже направление творческой деятельности стали рег­ламентироваться решениями съездов и пленумов партии большевиков. Не был исключением и X съезд РКП(б), состоявшийся в марте 1921 года. Он вошел в историю как съезд, где был взят курс на переход от политики «воен­ного коммунизма» к НЭПу. Новая экономическая поли­тика предусматривала замену продразверстки нату­ральным налогом, допущение свободы товарооборота, оз­доровление финансов, изменение кооперативной политики. Наибольшая сложность состояла в том, что осущест­влять эту программу предстояло в условиях острого кризиса,, охватившего всю страну. Одним из ярких его про­явлений явилось восстание в крепости Кронштадт, долгое время именовавшееся в нашей истории «мятежом». Ха­рактерно, что в подавлении Кронштадтского «мятежа» принимали участие делегаты X съезда партии под руко­водством Л. Троцкого и М. Тухачевского.
Восстание началось 1 марта 1921 года под лозунгом «Власть Советам, а не партиям!». В крепости Кронштадт находилось до 20 тысяч матросов и солдат. После раз­грома восстания 8 тысяч мятежников укрылись в Фин­ляндии 2.
Среди делегатов X съезда были и двое наших земля­ков: Василий Васильевич Вашкевич, бывший в 1921 году председателем Смоленского Совета, а несколько позднее секретарем Рославльского укома РКПб), и военком Рос-лавльского уезда Андрей Константинович Копьев. По­следний принимал непосредственное участие в подавле­нии Кронштадтского восстания. Он даже был сфотогра­фирован в составе большой группы делегатов X съезда РКП(б), внесших свой вклад в разгром «мятежа», вместе с Лениным и Троцким.
О том, как проводились в жизнь решения X съезда большевиков непосредственно в Рославльском уезде, рас­сказывают многочисленные фотографии и документы. Яр­кие штрихи к портрету того времени добавляют и ма­териалы местных газет «Коммунист», «Красноармейская правда», смоленского «Рабочего пути», выходивших в 20-е годы.
Теоретики НЭПа допускали необходимость частной торговли для организации обмена между мелкими това­ропроизводителями. Частной торговле противопоставлялся товарообмен, который государство пыталось прово­дить через аппарат потребкооперации. Так, в Рославль­ском уезде было создано 50 товарообменных пунктов. Крестьянам для обмена на зерно предлагалось в 1921 году 11 952 пуда соли, 55 424 коробки спичек, 3 199 кос, 400 серпов, 100 пудов колесной мази и многое другое3.
Начало НЭПа сопровождалось страшным голодом, свирепствовавшим в Поволожье, на Украине, в других регионах. Рославльские железнодорожники каждый ме­сяц отправляли в голодающее Поволжье 219 пудов хлеба из своих пайков, а служащие 2-й городской амбулатории и рабочие местного профсоюза кожевенников перечисля­ли в помощь голодающим половину месячного пайка. Впереди, как всегда, оказались коммунисты, которые : хоть и решили на своем собрании отчислять только чет-вертую часть пайка голодающим Поволжья, зато позднее единогласно проголосовали за то, чтобы каждый комму- нист сдал личные золотые вещи в пользу голодающих. Справедливости ради следует отметить, что многие бес­партийные рославльчане поддержали эту инициативу4.
Этот факт является тем более достойным внимания, что и в Рославле в начале 20-х годов тоже был голод и свирепствовали эпидемии инфекционных заболеваний. Жизнь рядовых рославльчан была очень нелегкой и пол­ной лишений. Вот картина трудностей тех лет глазами 11-летнего ребенка. В семье беспартийного железнодорож­ника Ксаверия Саулевича было четверо детей. Автором воспоминаний является его старший сын Эдуард.
«... Однажды отец вернулся из очередной поездки и решил пойти по окрестным деревням и выменять на вещи муки и хлеба, так как дома уже ничего не оставалось. Взял и меня с собой. Было это осенью 1920 года. Мы выехали грузовым поездом до станции Крапивенской и оттуда отправились в сторону от железной дороги. На­чался осенний холодный дождь. Промокшие и голодные мы шли от деревни к деревне, но все впустую. К кому бы мы ни обращались с просьбой обменять вещи на хлеб, нам отказывали. Я от холода и голода уже не мог идти. Тогда отец пошел на крайнюю меру и стал просить ми­лостыню, чтобы хоть как-то поддержать меня, изнемогав­шего от голода и усталости, хотя и сам еле держался на ногах. В одной из деревнь кто-то из сердобольных жите­лей дал нам краюху хлеба. Утолив голод, мы ни с чем вернулись домой. Этот поход не прошел бесследно. Я за­болел воспалением легких и длительное время пролежал
в постели.
...Самым тяжелым оказался 1921 год. Голодало Поволжье, но не лучше было и у нас. Мне вспоминается апрель того года. Накануне религиозного праздника Пасхи отец уехал в Орловскую губернию достать каких-либо продуктов. Прошло несколько дней, а отец не возвращался. Наступил первый день праздника. Мать привела в порядок квартиру, накрыла стол чистой белой скатертью. Но на стол нечего было ставить. В доме — ничего съестного. Мы всей семьей сидели за этим пустым столом и, посматривая в окно, ждали отца. В этот день он так и не вернулся, и мы голодные легли спать. Только на другой день отец приехал домой и привез немного продуктов» 5.
Голодная жизнь в Рославле усугубилась с июля 1921 го­да еще и эпидемией холеры, распространению которой способствовали истощение населения и антисанитарные условия. В городе не было водопровода, жители пользовались недостаточно очищенной водой из 50 колодцев и протекающих по его территории речек. Не было в Рос­лавле и коммунальной бани, а немногочисленные частные содержались владельцами без должного внимания. Немало жизней рославльчан унесла эта тяжелая болезнь, однако распространение ее все же удалось остановить.
Реформы, проводившиеся в период НЭПа, в частно­сти, полная замена натурального налога денежным, обес­печили широкий выход крестьян на рынок. Активизация торговой деятельности крестьянства показала, что государство для него не является самым выгодным партнером. Часть товарного хлеба оставалась в закромах, ожи­дая более выгодного соотношения цен, или попадала в руки частников. На местах представители власти стремились любой ценой выполнить распоряжения вышесто­ящих руководителей по заготовке зерна. Так, XX уездный съезд Советов в июле 1921 года постановил собрать с крестьян продналог в размере 100% и столько же полу­чить хлеба по товарообмену между городом и деревней. Трудно представить, каким образом можно было выпол­нить это решение, если учесть, что хотя посевные площади по сравнению с предыдущим годом увеличились на 25%, план сева был выполнен лишь наполовину.
Именно в это время в уезде распространяется любо­пытный документ. Листовка «Десять заповедей крестьянину по продналогу» по форме напоминает библейские заповеди и включает следующие агитационные призывы: «Не ищи себе кумира, чтобы уклониться от продналога ни в центре, ни в губернии, ни в городе, ни в селе!» (Заповедь вторая). «Не греши со сдачей продналога, ибо покарает тебя суровая рука сессии народного суда!» (Заповедь седьмая). «Пожелай скидку десятипроцентную,— выполни налог в срок и полностью!» (Заповедь десятая)6-500 экземпляров этого документа было напечатано в типографии № 4 города Рославля. Безусловно, подобный стиль документа в наши дни способен вызвать ироническую улыбку, однако нетрудно предугадать и трагический аспект этих увещеваний с элементами угроз. Вот где прослеживаются предпосылки грядущего раскулачивания. Столь же неутешительный вывод напрашивается и при ¦ознакомлении с машинописным текстом грозного «Приказания», подписанного уже упоминавшимся ранее секретарем Рославльского УКОМа РКП(б) В. В. Вашкеви-чем 16 октября 1922 г. К сожалению, за недостаточно­стью места автор не имеет возможности полностью опубликовать данный образчик деловой переписки уезд­ных властей с подчиненными из сельской глубинки. Ограничимся лишь отдельными цитатами из него, сохраняя ' стилистику, орфографию и пунктуацию оригинала.
Начинается документ так: «Губпродкомиссар прибыв в уезд установил слабость поступления. По уезду выполнено только 60%. Наш уезд отстает. Срок истекает, ос­талось 15 дней и 40% к выполнению наиболее трудных...  для каждой волости установлены твердые ПОСЛЕДНИЕ СРОКИ». По всей вероятности, речь здесь идет о заго- товке хлеба в уезде и нежелании крестьян расставаться с недавно собранным урожаем. Далее следует строгое распоряжение: «УКОМ ПРИКАЗЫВАЕТ: Всем продра-ботникам сделать последний нажим. Не отступать от твердого задания и срока, данного приказом... Из волости уезжать только после окончательной зачистки, но пребы­вать не дольше 3 — 5 дней, чтобы закончить в срок во всем районе. Учесть положение Республики. Иметь ввиду, что погода портится и дорог каждый час».
А вот меры воздействия на крестьян: «Строго карать уклоняющихся, кто бы они не были... УКОМ ко всем ук­лоняющимся беспощаден... Решительно нажмите на са-ботирующие волости...»7.
И нажим на крестьян сполна осуществлялся губерн­скими и уездными уполномоченными. А ведь сельскохозяйственная деятельность в Рославльском уезде на про­тяжении многих десятилетий была осложнена низкой плодородностью почв, невысокой культурой земледения, слабой технической оснащенностью крестьянских хо­зяйств. Животноводство, также пострадавшее во время военной разрухи, медленно и с трудом восстанавливало поголовье лошадей, крупного и мелкого рогатого скота, свиней, птицы. Тем не менее, благоприятное, хотя и не-долгое, изменение экономической политики государства начало приносить положительные результаты. Увеличились посевные площади, к 1923 г. несколько возросла урожайность основных сельскохозяйственных культур Ска зывалась заинтересованность крестьян в товарном и де­
нежном обмене с городом. А на фоне жестокой инфляции
обвального обесценивания денег, при которых в 1921 г
пуд ржаной муки в среднем по России стоил около 140 ты­
сяч рублей, а картошки — 20 600 рублей а, товарный об­
мен для производителей и продавцов сельскохозяйствен­
ной продукции был особенно привлекателен. Проходил
он в Рославле чаще всего на базаре. Вот как об этом
вспоминает рославльский старожил Е. В. Лавочкина
«Период НЭПа начался в 1921 году. Оживилась торгов­
ля. Тогда базарные дни были трижды в неделю: в среду
пятницу и воскресенье... Базар в то время был скопищем
людей и даже, в некоторой степени, развлечением так
как в базарные дни нередко можно было слышать музыку
балалайки и гармоники»9.                                                  
О бойкой торговле и развитии мелкого предпринимательства, да и о возрождении в провинции интереса к культурной жизни свидетельствуют рекламные объявле­ния в местных газетах 20-30-х годов. Как правило, на последних страницах смоленского «Рабочего пути» и «Рославльского коммуниста» появлялись набранные круп­ным шрифтом призывы посетить магазин готового платья
от "Швейтреста" или оптовую распродажу  летней обуви фабрики «Скороход»10, либо сообщения об открытии Ра-
боче-крестьянского театра в помещении бывшего киноте­
атра «Милано» в 1921 году" и учебного пчеловодного музея при Астапковичском пчеловодческом хозяйстве в 1923 году        
Кстали сказать, и сама  уездная газета в непростых условиях НЭПа претерпевала значительные изменения В 1921 г. она носила название «Рославльский коммунист» и сменила трех редакторов. Третьим был товарищ В. Е. Новиков, при котором вышел первый платный номер газеты. Но тираж газеты стал падать - с 2000 -3000 экземпляров до 800 — 900 к началу 1922 г В 1922 году газета начала называться «Коммунист», а с августа ее редактировал С.И. Кутузов переведший издание на полухозяйственный расчет. Вместо двух раз в неделю «Коммунист» выходит только один раз. К сентябрю эко­номические затруднения стали настолько серьезными, что в № 36 газета простилась со своими читателями, сообщая, что вынуждена закрыться. Но в связи с проведением продкомпании уездные власти ощутили настоятельную потребность в издании своей местной газеты. Поэтому усилиями УКОМа «Коммунист» вновь начинает выходить, но эпизодически, так что до конца 1922 г. вышло лишь 9 номеров. В 1923 году опять сменился редактор газеты (им стал Ю. Лавров), однако прежнее название ее пока сохранилось. «Коммунист» стал выходить два раза в неделю, перешел на полный хозрасчет и активно боролся за новых подписчиков. 27 мая 1923 г. газета «празднует свой шестилетний юбилей», как возвестили об этом сами сотрудники редакции |3.
Некоторой экономической стабилизации, промышленному развитию и оживлению торговли призвана была способствовать финансовая реформа 1921 — 1924 гг., прово­дившаяся в два этапа путем деноминации, то есть уменьшения номиналов старых денег посредством замены их новыми. В результате этих мероприятий удалось приоста­новить инфляцию. В обращение были выпущены хорошо знакомые всем любителям нумизматики серебряные руб­ли, полтинники и монеты «50 копеек», а также банковские билеты в золотом исчислении, так называемые «червонцы», которые хотя и не получили широкого распростра­нения на внутреннем рынке, считаются, тем не менее, единственным видом конвертируемой валюты за всю ис­торию Советского государства.
Поскольку не все усилия центральных властей, на­правленные на становление и укрепление государствен­ной экономики, были успешными, да и не могли принести быстрых и ощутимых сиюминутных результатов, то по-степенное, слишком медленное насыщение рынка то­варами и продуктами не могло удовлетворить сельское и городское население края. В первой половине 20-х годов это недовольство часто приводило к открытым конфликтам жителей Рославля с местными властями и резким негативным высказываниям в адрес экономической политики правительства. Так, в «американской» части Смо­ленского архива—документах, отражающих деятель­ность губкома и обкома за 1937—1938 гг. и оказавшихся в результате Второй мировой войны в Национальном ар­хиве Вашингтона — содержатся секретные доклады ЧК  о настроениях рославльчан. В донесениях за февраль 1922 г. сообщается о возмущении рабочих Рославльских железнодорожных мастерских низкой заработной платой, нехваткой продуктов и высокими ценами на товары первой необходимости. Там же говорится о том, что «рабочие, особенно многосемейные, должны выносить такие критические условия, что они полностью падают духом и совсем не могут думать о работе, они заботятся только о том, как выбраться из такого критического положения...» Не­сколько позже, в марте 1922 г., вероятно, тот же осведо­митель докладывал: «Каждый рабочий стремится неза­конным путем выйти из критического положения. Неко­торые воруют материалы... Рабочие говорят, что Советское правительство кормит их только обещаниями». Из Рос-лавльской ЧК поступали донесения и о недовольстве кре­стьян, в первую очередь вызванном дефицитом промто­варов и конфискацией церковных ценностей |4.
Стремясь хоть как-то сгладить остроту недостаточного снабжения продовольствием рославльчан, городские власти начиная с 1921 г. предоставляли многим семьям зе­мельные участки под огороды и семенные ссуды, чтобы люди сами могли прокормить себя.
Немногочисленными были работающие в городе и уезде промышленные предприятия в первой половине 20-х годов. Среди них следует упомянуть самое крупное про­изводство — железнодорожные мастерские и недавно по­строенное локомотивное депо, две шпагатные фабрики — «Северную» и «Южную», из которых позднее осталась в укрупненном и дополненном размонтированным с других предприятий оборудованием варианте одна «Северная» фабрика. В разные годы в связи с периодической нехват­кой сырья работали то три, а то всего лишь один масло­бойный завод. В уезде возобновили работу закрытые во время гражданской войны стекольные заводы, а в самом Рославле было создано управление стекольными завода­ми, объединившее пять предприятий. Периодически фун­кционировали два лесопильных завода. В конце 1921 г. начала работать коммунальная электростанция, а 31 марта 1922 г. в Рославле был открыт филиал швейного объединения «Восход». Выпускали свою продукцию также не­большие кожевенный и кирпичный заводы, типография, хлебопекарня, скотобойня.
В Рославле существовал союз кустарно-промышлен­ных артелей, куда входили как городские, так и уездные артели, изготавливавшие кирпич, патоку, крахмал, ме­бель, одежду, конфеты, оконную замазку и ремон­тировавшие сельхозинвентарь, обувь, часы и многое другое.

Звук паровозных и заводских гудков морозным январским утром 1924 г. врезался в память многим нашим землякам — очевидцам тех событий, как символ траур­ных мероприятий, связанных со смертью главы государ­ства, вдохновителя октябрьских событий 1917 г. и тео­ретика НЭПа В. И. Ленина. В № 19 местной газеты «Красноармейская правда» от 23 января 1924 г. в тра­урной рамке на первой странице было напечатано офи­циальное сообщение о смерти вождя 15. Вот что запомнил из того далекого времени ветеран Великой Отечественной войны, тогдашний первоклассник одной из рославльских школ Л. Н. Якубов. «И вот 21 января 1924 года в городе Рославле загудели тревожные гудки заводов, фабрик и паровозов. Находясь на уроках в школе, ученики не по­нимали, что случилось. 21 января 1924 года умер Влади­мир Ильич Ленин. В этот день занятия в школе отменили. Весь город был в трауре»16.
Примечательно, что из Рославля и уезда не только летели в столицу многочисленные телеграммы с выраже­нием соболезнований, но и один из наших земляков при­нял участие в траурном заседании 2-го Всесоюзного съез­да Советов в Москве 26 января 1924 г. Это был крестья­нин из деревни Утехово Рославльского уезда, избранный делегатом на столь представительный съезд. Он даже выступил с речью, выдержки из которой до сих пор часто цитируются в краеведческих изданиях, в их числе и такая: «Товарищи, крестьяне и рабочие! Велика потеря для нас в настоящее время. Я, старик, не могу выразить словами то, что переживаю в своей душе.
Умер наш великий товарищ Владимир Ильич. Да, он умер, но он живет с нами»7.
В связи со смертью В. И. Ленина по всей стране был проведен, так называемый, «ленинский призыв» в Ком­мунистическую партию. На Смоленщине он выразился, в первую очередь, в увеличении доли рабочих в социальном составе ВКП(б). Так, если на 1 января 1924 г. крестьяне [составляли в губернской парторганизации 44,5%, рабо-[чие — 33,2%, а служащие— 19,4%, то к 1 марта 1924 г. [удельный вес рабочих вырос до 42%, тогда как доля кре­стьян уменьшилась до 39%, а служащих до 17% ш. Сле-дует полагать, что и в рославльских рядах ВКП(б) про­изошло это качественное изменение социального состава, |так как, по имеющимся сведениям, в период НЭПа рославльская парторганизация насчитывала больший, чем в среднем по губернии, процент рабочих, достигший почти половины общего числа партийцев '9.
Практически невозможно установить точные хронологические рамки НЭПа. Если по поводу исходной даты — 1921 г.— разночтений и противоречий среди исследовате­лей не существует, то заключительная дата является более спорной. Существует два основных варианта ответа на вопрос: «Когда же закончился НЭП?» Многие зару­бежные историки считают, что свертывание новой экономической политики началось вскоре после смерти ее главного идеолога В. И. Ленина. Завершение его они относят к 1928 г., поскольку по стране прокатилась волна неурожая в ряде хлебородных регионов и последовавшего за ним голода, когда были вновь введены отмененные после гражданской войны карточки, произошло разбалансиро-вание государственного бюджета, в сторону увеличения расходов в связи с покрытием острого дефицита средств для проведения широко объявленной индустриализации, а во внутриполитической жизни набирала силу вдохнов­ленная Сталиным истерия борьбы с «троцкизмом», «левой» и «правой» оппозицией 2. С другой стороны, большинство советских исследователей до недавнего времени датировали окончание НЭПа второй половиной 30-х го­дов.
Предпочтительней всего в настоящем очерке было бы придерживаться промежуточной точки зрения и обзор со­бытий, во всяком случае, распространить до первой по­ловины 30-х гг. Принимая во внимание, что сами идеи новой экономической политики не получили полной реа­лизации в практической жизни общества, а НЭП не был отменен каким-либо специальным декретом Советской власти, и потому отдельные черты его сохранились на протяжении многих лет, мы продолжим знакомство с ис­торией края, не ограничивая себя жесткими временными рамками.
В ноябре 1927 г. в городе прошли торжества, посвя­щенные 10-летию Октябрьской революции. Они ознаме­новались, кроме юбилейных трудовых рекордов, суббот­ников и праздничных собраний, также выпуском много­страничной однодневной газеты «Рославль в революции» и открытием памятника В. И. Ленину в сквере на Ком­мунистической площади. Памятник был установлен на взносы трудящихся города, собранные, скорее всего, в добровольно-принудительном порядке.

Считается, что в 1928 г. завершился восстановительный период, так как промышленность Рославля и уезда по объему производства превзошла довоенный уровень, и отчасти он был достигнут по отдельным показателям в сельском хозяйстве. Но значительная степень безработи­цы, низкая агротехническая культура, упавший уровень жизни населения не позволяют однозначно, без сомнений и оговорок, принять этот официальный вывод. Последст­вия вскрытия «Смоленского нарыва» в 1928 г. (разобла­чения деятельности партийного руководства губернии, сделанные представителями ЦКК, и сопровождавшие их репрессии) не миновали Рославльской парторганизации, где также были проведены кадровые смещения и перестановки. А в конечном итоге пострадали по типичному для того времени сценарию и правые и виноватые. Оче­редная партийная чистка со всеми вытекающими из нее последствиями прошлась по судьбам не только самих ря­довых коммунистов, многие из которых искренне свято верили в идеалы социализма, но и членов их семей.
Изменения в административно-территориальном де­лении Смоленщины неизменно затрагивали и наш край. В период НЭПа они были следующими. В 1924 г. при размежевании Белорусской ССР и Смоленской губернии на национальной основе произошло включение в состав Рославльского уезда четырех волостей Мстиславльского уезда и последующее укрупнение волостей и сельсоветов. В результате вместо 29 волостей стало 12. В 1927 г. ук­рупнение было продолжено, и волостей в уезде стало все­го 9: Екимовичская, Ершичская, Корсиковская, Петро-вичская, Рославльско-Пригородная, Сещинская, Стодо-лищенская, Шумячская и Хиславичская. По данным переписи населения 1926 г., территория Рославльского уезда составляла 8206,6 км2, уступая по величине лишь Вельскому и Смоленскому уездам. На этой площади рас­полагалось 2263 населенных пункта с числом жителей 341754 человека. В самом Рославле проживало 25992 че­ловека 21. 1 октября 1929 г. была образована Западная область, в состав которой входил Рославльский округ площадью 13338 км2, включавший 11 административных сельских района. В 1930 г. произошло упразднение ок­ружного деления, и Рославль стал центром администра­тивного сельского района Западной, а позднее Смолен­ской области 22.
Статистические данные за 1930—1931 гг. знакомят с промежуточным состоянием экономики и социального развития края в те годы, когда уже происходило свертывание НЭПа, но отголоски этой политики были еще ощутимы, а репрессии пока не приняли в провинции столь массового и жестокого характера, как впоследствии. В 1931 г. население Рославльского района составляло 101531 человек, в том числе 31,4% были горожане. По количеству жителей Рославль занимал 6-е место в области.
Энергетические запасы торфа в районе п. Остер оце­нивались в 7698 тыс. м3. Промышленность была пред­ставлена в 1930 г. 17-ю предприятиями с числом рабочих 1209 человек. Сюда не включены железнодорожные мас­терские, вместе с которыми численность рабочих увели­чивалась до 5000 человек. Суммарный объем валовой про­дукции составил 5852,2 тыс. рублей. Кроме железнодо­рожных мастерских, крупными предприятиями считались маслозавод с 38,6% всей выпускаемой продукции и шпа­гатная фабрика с 17%. В кустарной промышленности бы­ло занято 1890 человек. Наиболее солидными по числу работающих оказались 2 рославльские артели. 115 членов артели «Борьба» изготавливали одежду, шапки и фуфай­ки. Артель имени Розы Люксембург насчитывала 210 че­ловек и занималась производством вязаных изделий: но­сков, чулок, галстуков, платков и т. д.
В сельском хозяйстве посевные площади занимали 81,7 тыс. га, они распределились преимущественно меж­ду зерновыми культурами — 65,1%, техническими — 11,7% и посевами льна — 10,1%. Под огородами находи­лось лишь 2,3% посевных площадей. Животноводство ха­рактеризовалось тем, что на 1 лошадь приходилось сред­нестатистически по 6,65 га пашни, а на 100 человек сель­ских жителей — 200 коров и 21 свинья. К 1930 г. в районе было два совхоза, имевших 2303 га посевных площадей и оснащенных 18 тракторами23.
Картина развернувшейся к тому времени коллективи­зации в крае выглядит довольно противоречивой, если судить о ней по цифрам из отчетов местных властей в областные инстанции. С одной стороны, на 15 апреля 1930 г., по статистическим отчетам, в Рославльском райо­не было охвачено коллективизацией 9,3% крестьянских хозяйств, то есть менее десятой части их общего количе­ства 24. С другой же стороны, из статданных за 1931 г. следует, что на 1 октября 1931 г. было коллективизировано целых 88,7% хозяйств, и на один колхоз в районе приходилось в среднем 49 единоличных хозяйств. Пора­жает «техническая оснащенность» вновь созданных кол­хозов, которые были владельцами... двух(!) тракторов на все колхозы. Правда, основанная в том же году МТС располагала 28 «стальными конями»25.
К сожалению, сухие цифры не объясняют, почему в течение года с небольшим так резко увеличилось число колхозов. Некоторую ясность в этот вопрос вносят сведе­ния из секретного документа ОГПУ от 27 марта 1931 г., где проводился анализ настроения жителей Рославльско­го района в связи с депортацией кулаков. В отчете сооб­щалось, что на «сборных пунктах» было собрано 2202 че­ловека из готовых к выселению 437 семей, и отмечалось, что выселение кулаков создало атмосферу паники и в деревне и в городе 26.
Жестокость со стороны властей порождала ответные действия крестьян, не хотевших мириться с насильствен­ной коллективизацией. Как итог этого противостояния — выстрелы из обрезов по активистам колхозного движения. Ареной кровавой драмы были и рославльские деревни. Например, в 1925 г. в д. Астапковичи был убит член сель­совета А. Е. Караваев, а в 1934 г. в с. Старое Трояново погиб комсомолец, руководитель отряда «легкой кавале­рии» М. Алтыников.
Итак, победные рапорты о триумфе колхозного строя на Смоленщине и в Рославльском районе, в частности, стали своеобразной эпитафией НЭПу в деревнях края.
Облик Рославля 20—30-х гг., по свидетельству ста­рожилов нашего города, мало изменился с дореволюцион­ного времени. Тихий, уютный, преимущественно застро­енный одноэтажными домами городок, в летние месяцы утопающий в зелени садов,— таким он запомнился мно­гим юношам и девушкам, которые в июне 1941 г. реши­тельно шагнули отсюда в свою военную молодость. «В 20—30 годы Бурцева гора была излюбленным местом отдыха горожан Рославля... В праздничные дни здесь бы­ли массовые гулянья. В то время переходного моста от Пролетарской улицы до вершины Бурцевой горы не было. Люди всходили по деревянным ступенькам». Это строки из уже цитировавшихся воспоминаний Л. Н. Якубова, участника Великой Отечественной войны, комсорга роты, воевавшего на территории Польши, дошедшего с боями до Берлина в победном 1945 г.27.

А вот что рассказывает о нашем городе земляк-рос-лавльчанин А. А. Дроздов—выпускник рославльской средней школы № 1 1936 г., инвалид Великой Отечест­венной войны, генерал-майор авиации в отставке, лауреат Государственной премии СССР 1976 г.: «В довоенные годы г. Рославль был небольшим провинциальным городком. Перебирая в памяти дорогие воспоминания детства, связанные с родным городом, хотелось бы особо отметить, что город летом утопал в зелени. Бурцева гора вся была в густых зарослях многолетних лип и кустарника... В те­нистом парке железнодорожников летом по вечерам было всегда многолюдно. Играл духовой оркестр, было много цветов... Здесь же в клубе железнодорожников устраивались концерты, гастрольные спектакли театров, выступала самодеятельность, работали спортивные секции, велась кружковая работа»28.
В первой половине 30-х гг. Рославль был вторым по величине и численности населения городом области, ус­тупая по этим показателям лишь Смоленску. Заметному росту городского населения способствовало укрупнение Рославльского железнодорожного узла за счет строитель­ства двух новых железных дорог. В 1934 г. состоялся пуск линии Рославль — Кричев, а в 1936 — Рославль — Сухи-ничи. Железнодорожные мастерские в 1929 г. были пре­образованы в вагоноремонтный завод с 1500 рабочими, трудившимися в его цехах. Продолжалось строительство и других промышленных предприятий. В 1929 г. начал работу овощесушильный завод, в 1935 — птицекомбинат. 17 марта 1936 г. Рославльский стекольный завод выдал первую продукцию.
Условия быта, уровень жизни рославльчан не отлича­лись беспроблемностью и изобилием, они в полной мере отражали типичное положение большей части населения как Смоленщины, так и страны в целом. Вероятно, прин­цип остаточного финансирования в местных бюджетах статей, обеспечивающих развитие социальной сферы, об­разования, культуры и здравоохранения, действовал уже и в первые десятилетия существования Советского госу­дарства. Об этом явлении можно судить и по цифрам проекта бюджета Западной области на IV квартал (ок­тябрь— декабрь) 1930 г. Из документа следует, что на­ибольший прирост расходов был запланирован на раз­витие промышленности (1453%) и транспорта (324%), а на   комммунальное хозяйство (122,4%), образование (156,6%), здравоохранение (100,4%)—плановое увеличе­ние расходов оказалось незначительным 29.
В первой половине 20-х гг. здравоохранение в крае было представлено городской больницей со 100 койками, вновь открытыми пятью уездными врачебными участка­ми, шестью сельскими амбулаторными и четырьмя фель­дшерскими пунктами. На 8000 человек приходился один врач. В 1921 г. в Рославле был организован дом отдыха на 65 мест30. К 1930 г. среди новых объектов значилась амбулатория для застрахованных, основанная в 1926 г., и больница на 80 коек. Медицинские кадры готовились в медицинском техникуме, открытом в 1930 г. и имевшем два отделения: подготовки сестер по уходу и охране ма­теринства и младенчества. Первоначальное число уча­щихся составляло 80 человек, а преподавателей было 13.
В Рославле было еще два средних специальных учебных заведения. Педагогический техникум располагался в здании бывшей мужской гимназии, которую в разные го­ды закончили знаменитые скульпторы М. О. Микешин и С. Т. Коненков. С 1919 г. здесь находились педкурсы, преобразованные в 1921 г. в педтехникум. На трех отделе­ниях техникума (школьном, дошкольном и политпросвета) обучалось к 1930 г. 372 человека и работало 22 преподавателя 31. Одно из старейших учебных заведений горо­да — механический техникум железнодорожного транспорта был «кузницей кадров» для Рославльского ВРЗ и депо.
Ликвидация неграмотности была грандиозной и труд­новыполнимой задачей. Ведь в 1924 г. в Смоленской гу­бернии насчитывалось 58% неграмотных от общего числа жителей32. Реализация программы «Долой неграмот­ность» осуществлялась и в Рославльском уезде так же, как и повсеместно, силами учащейся молодежи и детей. Комсомольцы и пионеры зачастую были первыми и един­ственными учителями взрослых крестьян и рабочих. К 1931 г. официальная цифра, характеризующая долю неграмот­ного населения старше 16 лет, в районе снизилась до 12,7%. В это время функционировало 89 школ 1-й ступе­ни, в городе было 6 начальных школ, 2 неполные средние | и 2 школы рабочей молодежи. Профессиональное обуче­ние велось в трех школах ФЗО 33.
Культурной жизнью края, начиная с 1920 г., руково­дил Рославльский уездный подотдел искусств, состояв­ший из трех секций: театрально-музыкальной, изобразительного искусства и фотокинематографической. Кроме того, при подотделе существовал инструктор по делам музеев и охране памятников искусств и старины. Заведующим подотделом был назначен коммунист П. Е. Федько, имевший среднее образование и стаж работы 3 года. Секцией ИЗО руководила беспартийная В. Н. Копытов­ская со средним образованием и стажем 5 лет. Возгла­вить театрально-музыкальную секцию доверили также беспартийной М. Н. Лавровской. А инструктором по де­лам музеев и охране памятников стал С. М. Соколов­ский — первый директор музея, охарактеризованный в кратком отчете о деятельности художественного подотде­ла Смоленского губотдела народного образования как беспартийный археолог с 18-летним стажем. На протя­жении 20—30-х гг. название, структура и руководство Рославльского подотдела неоднократно менялись в соот­ветствии с изменениями в административном делении края и реорганизациями уездного, а затем районного уп­равленческого аппарата.
На заре НЭПа городские и уездные учреждения куль­туры выглядели следующим образом. Рославльская му­зыкальная школа по числу учащихся — 147 человек — занимала третье место в губернии, уступая Починковской и Ельнинской. 9 учителей-музыкантов преподавали в классах фортепиано, скрипки, сольного и хорового пения, теории музыки и сольфеджио. За 1920 г. школой было организовано 16 исторических концертов для рабочих стан­ции Рославль, 5 концертов-митингов и 2 отчетных концерта. Художественной студией руководили А. Адрианов — выпу­скник Московского училища живописи, ваяния и зодче­ства и Э. Кришевич, окончивший рижскую рисовальную школу. Оба художника называли себя импрессионистами, однако работы их, видимо, не оставили заметного следа в художественной жизни постреволюционного периода. 50 учащихся студии были поделены на 2 группы и занима­лись в классе живописи. В 1920 г. здесь была организо­вана отчетная выставка учащихся, которую, по отчету, посетили 4000 человек.
В Рославльском уезде действовало 15 народных до­мов, выступало 3 местных народных хора. Художествен­ное производство в городе было представлено декоратив­ной мастерской и одной из двух на всю Смоленщину ко­стюмерных мастерских. Вторая костюмерная мастерская находилась в Дорогобуже 34.

Несколько подробнее хотелось бы остановиться на де­ятельности Рославльского музея. Образованию его пред­шествовало создание в 1918 г. Общества изучения края, у истоков которого стоял будущий директор музея С. М. Соколовский (1860—1927). Именно неукротимой энергии, скрупулезности знаний и неравнодушию этого замеча­тельного человека обязан наш город созданием Рослав­льского музея природы и истории края. Родившийся да­леко от Смоленской земли в семье вологодского учителя гимназии С. М. Соколовский в результате сложных жиз­ненных перипетий в 1902 г. оказался в Рославле, где стал трудиться техником в уездном земстве. Отдавая дань сво­ему увлечению краеведением, он в свободное от работы время без всякой внешней финансовой поддержки провел археологические раскопки 147 курганов, 18 городищ и нескольких могильников по берегам рек Стомяти, Ипути, Вороницы, Остра и частично Десны. В результате по­движнического труда С. М. Соколовский собрал богатей­ший предметный материал по древней истории края.
Другим важным аспектом его научной работы стало составление археологической карты Рославльского уезда, работу над которой он закончил в 1918 г., нанеся на нее лично им обследованные 51 городище, 3 селища, 206 кур­ганных групп, 3 неолитические стоянки и другие объекты. В июле 1918 г. Общество в своем Уставе, составленном С. М. Соколовским, провозгласило об учреждении музея, основу фондов которого составили археологическая и ми­нералогическая коллекции самого Соколовского, а также предметы искусства из покинутых помещиками усадеб Рославльского уезда. Размещался музей в двухэтажном особняке, реквизированном у местного домовладельца Фунтикова, на улице Интернациональной (ныне здание ДРСУ-3 на ул. Б. Смоленской). В тяжких условиях гра­жданской войны и разрухи отсутствовала возможность в полном объеме осуществлять все виды музейной деятель­ности. Поэтому важным этапом в истории музея стало официальное его открытие для приема посетителей 7 но­ября 1920 г.
К этому времени фонды его насчитывали 3057 пред­метов, в библиотеке находилось до 1000 томов книг. Вход в музей был бесплатный за исключением нескольких ме­сяцев 1922 г. (с мая по декабрь), когда была ненадолго введена входная плата. Среднегодовая посещаемость в разгар НЭПа составляла немногим меньше 6000 человек, что для провинциального музея было вполне достаточным показателем.
Собирательская работа Соколовского приносила свои плоды — музейные коллекции пополнялись новыми интересными экспонатами. Однако все виды его профессио­нальной деятельности были ограничены с самого начала недостаточным выделением денежных средств из местного бюджета.
Во второй половине 20-х гг. наметилась и другая не­благоприятная тенденция. Губмузей приступил к изъятию наиболее ценных предметов из фондов уездных му­зеев. Огорчения, вызванные столь прискорбными обсто­ятельствами, и преклонный возраст привели к болезни и смерти С. М. Соколовского 1 мая 1927 г. Год кончины первого директора Рославльского музея, по-видимому, случайно, но символично совпал с закатом «Золотого де­сятилетия» советского краеведения, ознаменовав завер­шение короткого и яркого этапа в истории отечественной культуры 35.
В заключение несколько слов хотелось бы сказать о юном поколении рославльчан, чье мировоззрение форми­ровалось в нелегкие годы НЭПа. Созданная 19 сентября 1919 г. на I уездном съезде Рославльская комсомольская организация первоначально объединяла небольшое число молодых людей. Комсомольцами в тот момент считали себя лишь 150 человек. У истоков комсомольского дви­жения в крае стояли братья А. и С. Бас-Дубовы, Ф. Сур-вилло, 3. Булычева, В. Санюк, И. Маников. Начало НЭПа ознаменовалось притоком молодежи в ряды РКСМ и оживлением деятельности первичных организаций, осо­бенно на железнодорожном узле, где был самый много­численный отряд комсомольцев. В последующие годы членами ВЛКСМ становились школьники и студенты трех рославльских техникумов, рабочие городских пред­приятий и колхозники окрестных деревень. Разноплано­вой была работа, проводимая комсомольскими органи­зациями: от субботников, воскресников и выступлений агитбригад «Синей блузы» до проведения стахановских вахт в промышленности и организации показательных комсомольских свадеб.
Труд на комсомольских субботниках-воскресниках приносил отдельные положительные результаты в виде посаженных в пролетарский праздник 1921 г. первых де­ревьев парка имени Первого мая и построенного в 1926 г.кинотеатра «Красный Октябрь», которые и поныне суще­ствуют в нашем городе. Бесспорно, к примерам безрас­судных и негуманных действий комсомольцев следует отнести разрушение и ограбление церквей в Рославле и селах края. Особенно ощутимой потерей воспринимается уничтоженный на субботниках в конце 30-х гг. Благове­щенский собор, построенный нашими предками в XVIII веке и более полутора столетий украшавший цент­ральную часть Рославля. Слабым утешением является понимание того, что таким варварским образом молодежь в свое время отдала дань тотальной атеистической про­паганде, проводившейся на бескрайних просторах СССР.
Не оставляли комсомольцы своим пристальным вни­манием и подрастающую смену, проводя целенаправленную работу по организации пионерских отрядов. Первый такой отряд появился в Рославле 24 июня 1923 г. благодаря усилиям комсомольцев-пионервожатых Е. Флейшер и В. Виноградова. Сбор металлолома и макулатуры, про­ведение шефских концертов и спортивных соревнований, активное участие в ликвидации неграмотности, те же са­мые широко распространенные субботники и воскресни­ки — вот далеко неполный перечень пионерских дел. К 1930 г. в Рославле насчитывалось 1274 пионера, и в мае этого года отряд при депо даже заслушал доклад администрации о выполнении промфинплана. Поистине разносторонними были интересы рославльских пионеров!36.
Итак, мы обзорно познакомились с документальными материалами — свидетельствами событий непростых, но дорогих нам как этап в истории нашего края 20—30-х гг. Современники и будущие поколения читателей должны прежде всего помнить, что в сознании огромного числа ныне живущих и уже ушедших от нас людей это время сохранилось как светлые и незабываемые годы детства и юности, достойные уважения и пристального изучения потомков.

Литература
1 Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопе­
дия. Гл. ред. С. С. Хромов. Изд. 11-е.— М., 1987, с. 14.
2 Боффа Д. История Советского Союза.— М., «Международные от­
ношения», 1990, с. 155.

3   Город Рославль. Составитель Г. Т. Рябков.— М., «Московский ра­
бочий», 1987, с. 57.
4   Там же, с. 57—58.
^ Саулевич Э. К- Рославль моего детства. Воспоминания.— 1983.— Архив РИХМ-лка, п. 7, с. 11.
6   Десять заповедей крестьянину по продналогу. Листовка.— Архив
РИХМ, экспозиция, зал 5.
7   Приказание. Машинописный текст.— 1922. Архив РИХМ, экспо­
зиция, зал 5.
8   Щелоков А. А. Монеты СССР — М., 1989, с. 16.
9Лавочкина Е. В. Воспоминания.— 1990. Архив РИХМ, л. а, п. 18, с. 4.
10 Рабочий путь.— 1924, 12 июня, № 135.
" Рославльский коммунист.— 1921, 12 марта, № 17.
12   Коммунист,— 1923, 23 февраля, № 14.
13   Коммунист.— 1923, 27 мая, № 37.
14   Фэйнсод М. Смоленск под властью Советов.— Смоленск, Траст-
Имаком, 1995, с. 60—61.
15   Красноармейская правда.— 1924, 23 января, № 19.
16   Якубов Л. Н. Воспоминания,— 1990, архив РИХМ, л. а, п. 95, с. 3.
17   Смоленская губерния в документах В. И. Ленина.— Смолгиз, 1960,
с. 120.
18   Фэйнсод М. Цит. соч., с. 63.
19   Маковский Д. П., Орлов В. С. и др. Рославль.— Смолгиз, 1952,
с. 132.
20Верт- Н. История советского государства. 1900—1991.— М., «Прогресс-Академия», 1992, с. 181 — 188.
21   Статистический бюллетень, № 4.— Смоленск, 1928.
22   Административно-территориальное деление Смоленской области.
Справочник.— Смоленск, 1993, с. 130.
23   Районы Западной области. Краткий экономическо-статистический
справочник.— Смоленск, 1938, с. 99.
24   Фэйнсод М. Цит. соч., с. 275.
25   Районы Западной области. Цит. соч., с. 99.
26   Фэйнсод М. Цит. соч., с. 266.
27   Л. Н. Якубов. Цит. соч., с. 7.
^Дроздов А. А. Воспоминания.— 1987. Архив РИХМ, л. а., п. 19, с. 7.
29    Фэйнсод М. Цит. соч., с. 121.
30    Город Рославль. Цит. соч., с. 65.
31    Районы Западной области. Цит. соч., с. 100
32    Верт Н. Цит. соч., с. 159.
33    Районы Западной области. Цит. соч., с. 100.
34    ГАСО.— Ф. р-19, оп. 1, д. 1228, л. 4—16.
35    Иванов М. Факел народной памяти//Край Смоленский.— 1994,
№ 1—2, с. 157— 171.
36    Ерохов В. Из истории Рославльской комсомольской организа­
ции.— 1972. РИХМ, л. а, п. 117, с. 16—34, 75—81.