И. Тарасова, научный сотрудник Рославльского историко-художественного музея

Е.Г. Ольховский - музыкант, педагог, человек.

18 февраля (по старому стилю) 1888 г. в семье свя­щенника с. Корсики бывшего Рославльского уезда Смоленской губернии Григория Ольховского родился сын Ев­гений, ставший известным оперным певцом, заслуженным артистом РСФСР, профессором Ленинградской консер­ватории.
Детские годы Евгения Ольховского прошли в деревне, где он рос среди прекрасных крестьянских песен и гар­монии церковного пения.
До сих пор в Корейках сохранилось здание церкви, которая была построена 100 лет назад. Строилась цер­ковь по проекту и под наблюдением смоленского губерн­ского архитектора М. М. Мейшера. Кстати, это один из немногих храмов в нашем крае, воздвигнутый в основном на средства прихожан. Освящение и открытие церкви со­стоялось 17 октября 1896 г.
Петь Евгений начал с детства, особенно любил рус­ские народные песни. Славился в округе церковный хор, в котором часто пел и сын священника Ольховского. Большое влияние на музыкальное формирование будуще­го артиста оказал оркестр старого еврея Лейбы, который часто приезжал из белорусского местечка Хотимска к соседним помещикам, чтобы играть на балах и семейных торжествах.
Но первым учителем пения Ольховского был, по его признанию, бездомный бродяга, имя которого он забыл. Этот человек за приют, за хлеб-соль, чарку водки платил людям песнями. Пел он их задушевно и вдохновенно, весь преображаясь, становясь моложе и чище. Огромное впе­чатление производил этот талантливый певец-самоучка на шестилетнего мальчика Евгения Ольховского. Русские народные песни, исполняемые бродячим певцом, навсегда покорили его.
Евгений Ольховский получил прекрасное образование: богословское, юридическое, музыкальное. Проучившись 3 года в сельской школе, Евгений поступил в Рославльское духовное училище, а затем — в Смоленскую духовную се­минарию. С удовольствием пел в духовных хорах Рославля и Смоленска. Но склонности к семинарской учебе, бо­гословским наукам он не имел. Перспектива стать свя­щенником тяготила его. В 1905 г. Ольховский уехал к родственникам в Орел, сдал экстерном экзамены за 7-й класс классической гимназии и был зачислен учеником 8-го класса гимназии Алексеева. Вместе с другими лю­бителями пения и музыки Евгений выступал на учениче­ских вечерах, радуя слушателей своим сильным и красивым баритоном. Так совсем еще молодой человек сде­лал первый решительный шаг навстречу мечте. Евгений Ольховский не унаследовал профессию отца, а, вопреки судьбе, и, видимо, воле родителей, избрал совсем другой путь в жизни.
После окончания гимназии в 1906 г. Евгений Гри­горьевич поступает на юридический факультет Петер­бургского университета, где специализируется по госу­дарственному праву Англии. Но музыка, особенно опера, влекла Ольховского больше, чем юриспруденция.
В столице он стал завсегдатаем Мариинского опер­ного театра. А в 1908 г. Евгений Григорьевич начал брать уроки пения у известного профессора-вокалиста Е. К- Ряд- нова. Занятия проходили успешно, но вскоре были пре­рваны, так как Евгений Карлович уехал на Кавказ пре­подавать в Тифлисском музыкальном училище.
В декабре 1910 г. Ольховский сдал государственные экзамены в университете и получил диплом I степени. Увлеченный пением он едет вслед за своим учителем в Тифлис. Там он устроился в судебную палату, работал помощником присяжного поверенного и одновременно за­нимался в музыкальном училище.

В 1911 г. Е. Г. Ольховский выступал в концерте, который был дан в честь посещения Тифлисского музыкаль­ного училища С. В. Рахманиновым, и заслужил похвалу композитора за отличное исполнение романса «Проходит все».
Впервые в опере Евгений Григорьевич выступил вес­ной 1911 г. в Тифлисском казенном театре в партии Малатесты в опере Доницетти «Дон Паскуале».
В 1912 г. Ольховский успешно заканчивает музыкаль­ное училище и оперную студию Ряднова. На выпускном экзамене он исполнил партию графа ди Луна в опере Дж. Верди «Трубадур».
По этому поводу одна из Тифлисских газет писала: «7 мая Музыкальное училище сделало публичный экзамен своим учащимся. Были поставлены «Сельская честь» и «Трубадур». Г-н Ольховский, исполнявший роль графа ди Луна, обладает прекрасным баритоном, ровным во всех регистрах, прекрасно держится на сцене. Будущность его обеспечена».
Молодой певец произвел хорошее впечатление и был приглашен в труппу антрепренера Багирова в Одесский городской оперный театр на амплуа лирического бари­тона.
Отличные отзывы в печати о его выступлениях, советы друзей и, главное, неудержимая тяга к певческой карьере вызвали уход Ольховского из Судебной палаты. Оставив юридическое поприще в 1912 г., он начал свой творческий путь как оперный певец. Непрерывная артистическая де­ятельность Е. Г. Ольховского протекала по 1951 г.
После сезона, проведенного на сцене Одесского опер­ного театра, Ольховский становится солистом Тифлис­ской казенной оперы. Здесь он впервые спел партии, став­шие потом любимыми в его репертуаре: Елецкого в опере П. И. Чайковского «Пиковая Дама», Онегина в опере «Евгений Онегин», Жермона в опере Дж. Верди «Травиа­та», Веденецкого гостя в опере «Садко» Римского-Корсакова.
Молодой певец быстро завоевал симпатии публики, которой нравились его бархатистый, звучный баритон, умение свободно держаться на сцене, изысканная дикция. Театральные критики отмечали прекрасное владение бо­гатым голосовым материалом, первоклассную фразиров­ку, проникновение в дух каждой исполняемой вещи, уме­ние придать исполнению цельный и неразрывный ха­рактер.
Уже в 1913 г. тифлисские газеты писали: «В этом на­чинающем артисте чувствуется будущий прекрасный пе­вец: тонкость отделки, благородство манер, изящный вкус».
27 декабря 1914 г. состоялся бенефис Ольховского. Шла «Травиата», в которой бенефициант пел партию Жоржа Жермона. Гибкий, мягкий, красивый голос Оль­ховского, благородство его манер покорили зрителей. Ему предрекали блестящее будущее. Газета по этому поводу писала: «В этот раз «Травиата» шла в бенефисе г-на Оль­ховского. Бенефициант был очень горячо встречен, а под­ношений получил давно невиданную гору. И по заслугам, ибо он провел партию Жоржа Жермона великолепно во всех статьях».
Но вскоре Ольховский покидает Тифлис и переезжает в Петербург, где становится солистом недавно созданного театра «Музыкальной драмы». Четыре сезона он поет ве­дущий баритоновый репертуар в этом театре, участвует в премьерах, выступает в спектаклях вместе с Л. В. Со­биновым, Л. Н. Липковской. И уже петербургские газеты писали в 1915 г.: «Г-н Ольховский, выступивший вчера в заглавной роли, наделен красивым, мягкозвучным бари­тоном и соответствующей внешностью. Это позволяет на­деяться, что со временем из него выработается отличный Фигаро».
В сезоне 1918 — 1919 гг. состоялся дебют Ольховского в роли Фигаро в Мариинском театре и в роли Онегина на сцене бывшего Михайловского театра. Дебюты про­шли с большим успехом. Но для зачисления в солисты этих театров необходимо было дополнительное прослу­шивание, на котором, по распоряжению Ф. И. Шаляпина, являвшегося художественным руководителем бывших им­ператорских театров, Ольховский спел каватину Фигаро, арию Елецкого и ариозо Мазепы.
Голос, манера исполнения молодого певца понрави­лись Шаляпину. Ольховский был зачислен в труппу ака­демических театров, а Шаляпин запомнил и полюбил мо­лодого артиста и не раз избирал его своим партнером в «Севильском цирюльнике», «Фаусте», «Садко». Е. Г. Оль­ховский стал частым гостем в доме Федора Ивановича и неоднократно использовал его советы и указания при ис­полнении ряда ролей.
В спектаклях бывшего Мариинского и бывшего Ми­хайловского театров Ольховский создал замечательные сценические образы: Меркуцио («Ромео и Джульетта»),
Альберта («Вертер»), Веденецкого гостя («Садко»), Рена- то («Бал-маскарад») и другие. Кроме того, на сцене быв­шего Михайловского театра Ольховский, в котором соче­тались талант певца, актера и замечательного танцора, успешно выступал в опереточных спектаклях («Корневильскис колокола», «Нищий студент», «Ева», «Гейша» и др.).
В 1931 г. произошло разделение оперных театров Ле­нинграда. Е. Г. Ольховский был прикреплен к Малому оперному театру, где проработал до 1951 г. и исполнял не только классический репертуар, но и выступал в ряде первых советских опер («Поднятая целина», «Тихий Дон», И. Дзержинского, «Фронт и тыл» А. Гладковского, «Война и мир» С. Прокофьева).
В 1939 г. Е. Г. Ольховскому было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР. («За выдающиеся заслуги в области театрального искусства»). Копия ходатайства артистов-солистов Государственного Академического те­атра оперы и балета о присвоении этого высокого звания за подписями Народного артиста СССР П. 3. Андреева, заслуженных артистов РСФСР П. М. Журавленко, С. И. Мигая и др. хранится в фондах музея г. Рославля.
Общественность Ленинграда широко отмечала юби­леи сценической деятельности певца — в 1938 г.— 25-ле­тие, а в 1948 г.— 35-летие. Юбилейными спектаклями бы­ли оперы «Евгений Онегин» и «Севильский цирюльник», где Ольховский исполнял заглавные роли.
Почти 40 лет выступал Евгений Григорьевич на сцене и спел около 60 партий, включая репертуар классической оперетты. Ему выпало счастье быть партнером таких вы­дающихся русских певцов, как Ф. И. Шаляпин, Е. А. Сте­панова, Л. В. Собинов, А. В. Нежданова, С. Я- Лемешев, В. В. Барсова и других. Впечатления от этих спектаклей остались у Евгения Григорьевича на всю жизнь. Ольхов­скому довелось встречаться на сцене со знаменитыми итальянскими певцами—баритонами Батистини и Де-Лука.
Наряду с работой в театре Е. Г. Ольховский вел боль­шую концертную деятельность в Ленинградской филар­монии, на радио, выступал во многих городах страны (Одессе, Горьком, Тбилиси, Ереване).
В 1924 г. вместе с дирижером В. А. Дранишниковым и певицей О. Ф. Мшанской он выезжал на гастроли в Германию, Швецию и Финляндию.
В период Великой Отечественной войны в составе фронтовых бригад от Малого театра Евгений Григорьевич давал концерты в воинских частях и госпиталях.
Но Е. Г. Ольховский был не только замечательным артистом и певцом, но и выдающимся вокальным педа­гогом и методистом. Педагогическая деятельность Оль­ховского началась в 1931 г., когда его пригласили рабо­тать в Первом Ленинградском музыкальном училище. А с 1935 г. в Малом оперном театре он занимался с группой молодых солистов, в числе которых были П. Лисициан, С. Шапошников, А. Ступальская.
В 1948 г. Евгений Григорьевич был приглашен на пре­подавательскую работу в Ленинградскую консерваторию, где был сначала деканом вокального факультета, а затем с 1957 г. зав. кафедрой сольного пения. Во многом бла­годаря таланту педагога и методиста Ольховского ка­федра Ленинградской консерватории по праву стала в 50 — 60-е гг. ведущей среди вокальных кафедр музыкаль­ных вузов страны.
Е. Г. Ольховский воспитал целую плеяду талантливых певцов, среди которых народный артист СССР В. Гринченко, народные артисты РСФСР К- Плужников, Ю. Ма- русин, Э. Хиль, В. Копылов, заслуженные артисты РСФСР Т. Новикова и О. Ярошенко, народный артист УССР В. Тимохин.
Многие студенты и аспиранты Ольховского стали во­кальными педагогами, успешно работают в разных го­родах. Это зав. кафедрой Горьковской консерватории, за­служенный артист Бурятской АССР А. Седов, зав. ка­федрой Ташкентской консерватории, кандидат искусствоведе­ния, профессор Ю. Барсов, доценты Ленинградской кон­серватории Б. Лушин и В. Юшманов.
Среди питомцев кафедры сольного пения, которую Ольховский возглавлял более 20 лет, Е. Образцова, В. Атлантов, И. Богачева, Е. Нестеренко. В становление этих выдающихся деятелей искусства вложили свой труд и талант не только их педагоги по специальности, но и авторитетный, умный и знающий руководитель кафедры.
Высокоэрудированный методист и блестящий органи­затор, Ольховский заботился об укреплении педагогиче­ского состава кафедры, приглашая одаренных певцов, проявивших склонность к преподаванию, в частности, по его предложению в консерваторию были приглашены И. И. Плешаков, В. М. Луканин, С. Н. Шапошников. В I960 г. при активной поддержке Ольховского в консер­ватории была открыта научно-исследовательская лабо­ратория. Полученные в ней результаты широко приме­нялись на практике.
Евгений Григорьевич всегда очень уважительно отно­сился к своим коллегам и придавал большое значение обмену опытом с лучшими вокальными педагогами раз­ных стран. По его инициативе дважды приезжал в Ле­нинград для работы на вокальной кафедре известный болгарский педагог, профессор Софийской консервато­рии И. А. Иосифов, знакомил со своей вокальной мето­дикой профессор Пражской консерватории Кочи.
Большую работу проводил Ольховский в вокально-ме­тодическом совете Министерства культуры РСФСР. Он был непременным участником большинства вокальных конференций и семинаров, выступал с методически­ми докладами и сообщениями в Ленинграде и других городах. Ольховским были написаны монографии, статьи («С. П. Преображенская», «И. А. Мельников», «3. П. Лодий»), а также рецензии на ряд оперных спек­таклей Кировского и Малого оперного театров.
Евгений Григорьевич был высококвалифицированным специалистом, широкообразованным человеком, чья эру­диция вызывала у студентов неизменное уважение и же­лание совершенствоваться самим. Ольховский знал не­сколько языков и стремился, чтобы ученики пели роман­сы и арии на языке оригинала.
Он помнил всех студентов вокального факультета, осо­бенно тех, кто по своим голосовым данным составлял «зо­лотой фонд» консерватории, и старался, чтобы их воспи­тание было в поле зрения всей кафедры.
Евгений Григорьевич придавал большое значение кол­лективному обсуждению возникающих педагогических проб­лем. Он всегда умел очень кратко и конкретно сказать самое существенное. Его выступления были настолько ем­кими, что потом трудно было что-либо добавить. Педагоги кафедры часто обращались к Е. Г. Ольховскому с просьбой послушать их учеников и советы его очень ценили.
Главной задачей вокального педагога Ольховский счи­тал воспитание музыканта, способного на самом высоком уровне осуществить свои творческие намерения. Он всег­да говорил, что большим артистом может стать только интеллектуально развитый человек, глубоко и тонко чув­ствующий музыку.
При отборе студентов Евгений Григорьевич был очень строг, зная, какие тяжелые переживания ожидают чело­века, ошибочно избравшего для себя профессию певца.
С первых же занятий Ольховский старался воспиты­вать у студентов профессиональное отношение к своей певческой деятельности. Он строго следил за посещаемо­стью занятий, дисциплиной. От студентов требовалась ежедневная самостоятельная работа. «Голос нужно тре­нировать, как гимнаст тренирует свое тело,— говорил он.— Голос нужно искать каждый день как бы заново, но уже с новыми ощущениями, с тем маленьким опытом, что накоплен за прошедшие дни».
«Самый главный учитель — это опыт, сцена,— любил повторять Ольховский.— Никто и ничто так не обнажит ваши достоинства и недостатки, как сама оперная сцена».
Приступая к уроку, Евгений Григорьевич большое значение придавал созданию у студентов приподнятого, эмоционального настроения, стремился к тому, чтобы за­нятия пением были для них радостью.
Заведующий кафедрой профессор Ольховский был простым, добрым, чутким и умным наставником. По-от­цовски заботливо относился он к студентам, а они отве­чали ему любовью и уважением. Его воспитанники вспо­минают, что Евгений Григорьевич беспокоился буквально обо всем —• о быте, питании, отдыхе студентов. Часто пос­ле занятий Ольховский рассказывал о своей жизни, ра­боте, об интересных людях, встречах, приносил фотогра­фии, афиши, письма.
«Каждая встреча с Евгением Григорьевичем прино­сила в мою жизнь что-то новое, доброе, незабываемое,— пишет ученик Ольховского Ю. Марусин.— Я вспоминаю о классе Ольховского, как о родном доме, где всегда хо­рошо, спокойно и тепло».
Критериями, которыми руководствовался Ольховский при отборе абитуриентов, были: качество голоса, музы­кальность, внешние данные, а также общая культура. Строгий при отборе студентов, Евгений Григорьевич был доброжелателен к тем, кто поступал к нему в класс, и во время занятий между педагогом и учениками с первого же урока устанавливались демократичные отношения.
Пение для Ольховского всегда было музыкой, а во­кально-техническое оснащение певца он рассматривал как фундамент, без которого невозможно выполнение ху­дожественных, исполнительских намерений.

Краеугольным камнем так называемой постановки го­лоса Евгений Григорьевич считал формирование краси­вого певческого тона, а наличие красивого тембра — главным качеством певческого голоса как инструмента.
Ольховский относился к числу «слушающих» педаго­гов и был к ученикам терпелив и внимателен. «Как пра­вило,— отмечал он,— педагог молчаливый, прислуши­вающийся к ученику, скорее добивается успеха, чем пе­дагог, усиленно что-то навязывающий, повторяющий одни и те же приемы. Такая суета травмирует нервную систе­му певца и к хорошим результатам не приводит».
Евгений Григорьевич всегда подчеркивал, что каждый новый ученик — это новая психика, новые достоинства и недостатки, новые задачи для педагога. Поэтому, если педагогические принципы должны быть едины, то приемы осуществления их в практике должны быть разными.
Начинал он урок обычно с пения специальных упраж­нений для развития дыхания. Рекомендовал петь их не полным голосом. Проводя аналогии со спортом, Евгений Григорьевич говорил, что пение упражнений — это «ган­тели», а не «штанга». Ольховский напоминал о необходи­мости развивать внутренний слух и требовал «видеть» звук, прежде чем его взять.
Упражнения Ольховский рассматривал как средство «настройки» голоса. Вокальной техникой в широком понимании этого слова его студенты овладевали непосред­ственно в работе над конкретными музыкальными произ­ведениями.
Прежде всего необходимо, считал Ольховский, позна­комить студента с музыкой произведения, постараться заинтересовать ею, чтобы молодой певец с первого урока почувствовал хотя бы в самых общих чертах ее сущность, характер, чтобы воспоминание о ней доставляло ему удовольствие. Главное, чтобы музыка вызвала у студента эмоциональный отклик, чтобы у него возникло желание исполнять ее.
Евгений Григорьевич внимательно следил за тем, что­бы во время пения студент не жестикулировал. Он го­ворил, что певец должен все выражать своим голосом, и чем сдержаннее жесты, тем большее впечатление они производят.
Большое внимание во время выучки произведения уде­лялось тому, чтобы работа над технической и исполни­тельской сторонами происходила одновременно. Кате­горически возражал Ольховский против бессмысленного, ничего не выражающего пения. Он подчеркивал, что надо с самого начала внимательно читать все нюансы, напи­санные композитором, стремясь сразу к пению осмыслен­ному. Это не значит, что не проводилась работа над тех­ническими недостатками, такими как неправильное голо­соведение, интонационные и ритмические неточности. Но все исправления технических недочетов преследовали прежде всего художественные цели. Когда же произве­дение было «впето», Ольховский говорил: «Забудьте тех­нологию, откройте сердце, думайте, страдайте, пережи­вайте!».
Евгений Григорьевич утверждал, что самое важное по­нять настроение произведения. Часто бывает, говорил он, что текст пустяковый, а характер, определяющий наст­роение у музыки, есть, и это должно быть в пении. Оль­ховский всегда очень строго следил за сохранением фор­мы музыкального произведения, добиваясь «выразитель­ности в ритме», чтобы произношение текста гармонично сочеталось с сохранением формы мелодического рисунка.
Большое внимание Евгений Григорьевич уделял вы­работке хорошей дикции. При этом он воспитывал у сту­дентов бережное отношение к слову, учил их чувствовать и понимать красоту русского языка. Те же требования Ольховский предъявлял и при пении на иностранных язы­ках. Евгений Григорьевич считал недопустимым пение, когда певец не знает перевода.
Что касается подбора самих произведений, то Ольхов­ский отдавал предпочтение лирическому репертуару, но предупреждал, что нередко певцы, особенно тенора, не­правильно представляют себе понятие лиричности, заме­няя ее слащавостью, слезливостью. Это ведет к измель­чению художественного образа. Евгений Григорьевич все­гда подчеркивал, что лирика должна быть мужественной, и недопустимо превращать, например, пылкого, горячего, непосредственного Ленского в инфальтильное, женопо­добное существо. Другая крайность — все петь с одина­ковым пафосом, на пределе своих голосовых и эмоцио­нальных возможностей. Поэтому при работе над психо­логическими, эмоционально насыщенными произведениями Ольховский придавал большое значение тщательной про­работке «партитуры чувств», умению переходить из од­ного состояния в другое.
Наконец, много внимания уделял Ольховский развитию у студентов чувства стиля. Он полагал, что оно тесно связано с развитием общей и музыкальной культуры са­мого певца. Совершенно необходимой считал Евгений Григорьевич самостоятельную работу дома. Он всегда го­ворил, что никакой талант, никакая одухотворенность не могут обеспечить должных результатов без систематиче­ской самостоятельной работы, и что путь всех великих певцов всегда сопряжен с огромным, напряженным трудом.
Человек большой доброты, он бывал неизменно добро­желательным, и этим, а также своей искренностью сразу располагал к себе. Он старался уделять равное внимание всем своим питомцам, был заботлив, умел встать выше собственных интересов. Ученица Евгения Григорьевича С. Волкова рассказывала, что прозанимавшись у Ольхов­ского два года, она решила перейти в другой класс, чтобы учиться дальше у педагога-женщины. Уже зная об этом ее решении, Евгений Григорьевич неожиданно пришел к ней домой и, откупорив принесенную с собой бутылку шампанского, от души пожелал «изменнице» творческих успехов.
Ю. Марусин, один из последних учеников профессора, сравнил дело педагога с работой старателя, который тер­пеливо просеивает серый песок, отыскивая в нем золотые крупицы таланта. Ольховский был «старателем» самого высокого класса. Он скончался в 1972 г., когда Марусин учился на 3-м курсе, и молодой певец не поступил ни к кому другому: заменить Евгения Григорьевича, казалось ему, было нельзя.
Воспитанники Ольховского помнят своего педагога. «Благодарные ученики чтут память своего Учителя» — так назывался юбилейный вечер, посвященный 100-летию со дня рождения заслуженного артиста РСФСР Е. Г. Оль­ховского, который состоялся в Малом зале Ленинград­ской Государственной Консерватории им. Римского-Корсакова 3 марта 1988 г.
Они выходили один за другим на эстраду, и ведущий (а им был Эдуард Хиль) не объявлял ни их почетных званий, ни иных отличий и наград. Все они равно имено­вались одним словом — Ученики. Ученики мастера, пред­ставляющие едва ли не все поколения его вокальной шко­лы. Они сами, по собственному почину провели этот ве­чер-концерт. Каждый из выступавших делился воспоми­наниями об учителе, добавляя к его образу все новые, живые подробности. И все же красноречивее всех слов об Е. Г. Ольховском, музыканте и педагоге, рассказало вокальное мастерство его учеников. В их выступлениях проявилось и в полной мере подтвердилась слава его во­кальной школы. Звучали романсы Чайковского, Рахма­нинова, Глиэра, арии из русских и зарубежных опер. Слу­шатели, заполнившие зал, горячо приветствовали выступ­ления. Певцам аккомпанировали талантливые пианисты, в том числе Ф. Фрейгина, работавшая еще с Евгением Григорьевичем, и его дочь Н. Е. Ольховская.
Благодарные ученики—это ли не лучшая память о педагоге и человеке!
Евгений Григорьевич всегда питал самые теплые чув­ства к своей малой Родине, к ее великим сынам. «В своей педагогической работе я пытаюсь во всем следовать за­ветам М. И. Глинки — великого композитора, вокального педагога и певца «содержания и смысла»,—писал Оль­ховский в своей автобиографии.— ...Я сохраняю воспоми­нания о Смоленске и Рославле, как о замечательных го­родах, где протекала моя юность, где я впервые приоб­щился к музыкальному искусству».
Очень хочется, чтобы память об этом замечательном человеке сохранилась и в сердцах его земляков.

Литература

Ответы на запросы в архивы. Автобиография Е. Г. Ольховского. Письма дочери Ольховского.— И. Е. Ольховской. Воспоминания народного артиста РСФСР, солиста Ленинградского театра оперы и балета им. Кирова К. И. Плужникова. Яковлев С. М. Смоляне в искусстве.
Отрывки из диссертации солиста Малого оперного театра, доцента     ?
Ленинградской Консерватории В. И. Юшманова.
Переписка с зав. музеем Ленинградской Консерватории Н. П. Григорьевой.

Статья опубликована в книге "Рославль" в 1997 году.