И.И. Орловский. Дьячок - партизан.

Девятого июля 1812 года император Александр I, будучи в Смоленске перед нашествием Наполеона, издал на имя епископа Иринея рескрипт о том, чтобы он вместе с подвластным ему духо­венством убеждал всех жителей, «сово­купляясь вместе, вооружаться чем кто может, дабы, не давая никакого приста­нища врагам, везде и повсюду истреб­лять их, и вместо робости, наносить им самим великий вред и ужас». К тому же приглашал всех жителей и главнокомандующий Барклай-де-Толли в своих двух прокламациях от 21-го июля на имя смоленского губернатора и дворя­нства. «Просите обывателей, - писал Барклай губернатору, - воору­женной рукой напасть на уединенные части неприятельских войск, где оных увидят». Всех жителей вообще Барклай убеждает: «вооружен­ные, в домах своих истребляйте неприятеля мечем и пламенем, да каж­дый шаг злодея будет омыт его кровью» и т. д. Такие энергичные воз­звания, прочитывавшиеся на площадях и в церквах с соответствующи­ми внушениями и наставлениями, скоро возымели свое действие: нача­лась так называемая «народная война». Все сословия русского народа в этой войне выставили немало своих представителей, называвшихся партизанами. Имена этих партизанов, не только главных, как Давыдов, Фигнер, Сеславин, но и таких, как гжатская «старостиха Василиса», давно уже получили право полного гражданства в «русских хрестома­тиях». До сих пор только не было известно, кажется, ни одного имени партизана из среды духовного сословия. Случайно нам удалось найти указание на то, что и духовенство не отстало от других сословий в на­родной войне, но также выставило из своей среды партизана, именно рославльского дьячка Савву Крастелева.
Среди массы прошений о пособии на имя архиепископа Феофилакта Русанова, присланного в Смоленск для «устройства разоренной епар­хии», в архиве Смоленской консистории хранится и следующее проше­ние вдовы священника села Новорезанова, Рославльского уезда, Ири­ны Крастелевой:
«Сын мой родной, города Рославля Пятницкой церкви дьячок, Сав­ва Крастелев, во время бывшего неприятельского французского войска в прошлом 1812 году в Российских пределах, горя любовью к отечеству и вследствие изданного высочайшего об истреблении неприятелей указа согласясь с прочими рославльскими жителями, сделали ополчение против неприятеля сами по себе; многих из неприятельского войска ма­родеров побивали на месте и брали в плен, чему продолжалось время один с половиной месяц. Наконец, преследуя неприятеля, когда по слу­чаю темноты ночи расположились ночевать в деревне Козловке, от горо­да Рославля в 50-ти верстах, где почти беспрестанно мародеры были, то по извету тамошних приказчиков и крестьян, данному французам, в недальнем расстоянии скотный двор занимающим, прибыв их весьма превосходное число, тогда ж в ночь и там с прочими убили моего сына, вышеозначенного дьячка Савву, сняли с него все имеющееся на нем одеяние, отобрали деньги, лошадь и прочее, о которых вашему высо­копреосвященству подробный отчет прилагается.
Я, имея только единственную надежду на сего моего сына, к пропи­танию себе при старости моих лет, ныне и оной лишилась. Ваше высо­копреосвященство нижайше прошу, по случаю неимения ныне пропитания, и как прочие таковые оставшиеся после убитых неприятелем родственники получили по высочайшему соизволению из казны сумму, то и я нижайше осмеливаюсь с сим к вашему высокопреосвященству прибегнуть: о отношении, куда следует, к удовлетворению и меня за таковой же понесенный убыток учинить вашу архипастырскую резо­люцию. К сему прошению вместо вышеписанной просительницы, вдовы священника Ирины Крастелевой, за неумением грамоты, по личному ее прошению, руку приложил Рославльской Пятницкой церкви дьячок Михаил Орловский. Июля 1813 года.

Реестр.

Денег 200 рублей, лошадь с прибором 150 рублей, ружье 25 рублей, сабля 10 рублей, пара пистолетов с патронташем 25 рублей, пика
5 рублей, куртка с шароварами плисовая 25 рублей, фуфайка 5 рублей, рубашка 2 рубля, сапоги 3 рубля, платок шейный, жилет и картуз 15 рублей.
Что действительно означенной просительницы сын, дьячок Савва Крастелев, находился с другими городскими жителями в ополчении и убит, в том свидетельствуем:
Рославльский городничий Митрофанов, городской голова Иван По­лозов, бургомистр Никита Шевердин.»
Из присланной для раздачи пострадавшим от неприятеля епархи­ям суммы 100000 рублей, смоленскому духовенству и церквам роздано было 45 тысяч. Раздавали по составленным благочинными спискам в несколько приемов: на пропитание вообще от 10 до 50 рублей, на одеж­ду и обувь тоже, на постройку домов от 100 до 600 рублей и на обсеме­нение полей от 30 и до 80 рублей. Несколько раз представлялись списки лиц, пропущенных в прежних списках. При составлении списков и раз­даче пособий не обходилось без злоупотреблений. В архиве хранится множество жалоб на благочинных, которые записывали в число по­страдавших от пожара лиц своих родственников, дома которых «и не думали гореть», пропускали имена тех, кто действительно лишился дома и имущества; полученное пособие раздавали у себя в доме, наеди­не с просителем, в отсутствие членов духовных правлений, с вычетом из ассигнованной суммы в свою пользу и т.д.
Получила ли что-нибудь мать бедного дьячка Саввы, мы, несмотря на тщательные поиски в списках лиц, которым пособие было назначе­но, никаких сведений об этом не нашли.

Статья опубликована в альманахе Ростиславль №3 в 2005 году.