И.Б. Корнева "Светлой памяти Аиды Иссахаровны Басевич, внучки семьи Магидсон, основателей фанинского стекольного завода".

Блаженны изгнанные за правду, потому что их есть Царство Небесное».
Неисповедимыми путями судьба одного из потомков в третьем по­колении знаменитой в Рославле семьи Магидсон переплелась с судьбой нашей матери Александры Владимировны Квачевской.
11 ноября 1992 г. в дневнике матери появляется неожиданная запись:
«Просто какое-то чудо! Получила письмо от Аиды Басевич, я была уверена, что ее давно нет в живых, ведь мы не встречались ше­стьдесят семь лет! А получилось вот что: на встрече в нашем Пи­терском Институте Истории Искусств было зачитано письмо Аиды (она сама не могла придти в связи с болезнью), в котором рас­сказывалось о моем выступлении на студенческом собрании в октяб­ре 1924 г. и последующем аресте. В этом же письме Аида выразила со­мнение в том, что я уцелела. Ноника Бианки (дочь писателя Виталия Бианки, старинного друга нашей матери - И.К.), присутствующая на этой встрече встала и громко сказала: "Александра Владимировна Квачевская жива! Передайте, пожалуйста, Аиде Иссахаровне ее ад­рес."». (В институте истории искусств наша мать Квачевская А.В. и внучка Якова Марковича и Фаны Ефимовны Магидсон Аида Иссахаровна Басевич учились одновременно, но только на разных курсах).
- Шурочка, дорогая! - так начинает свое первое письмо Аида Басе­вич, — Я — Аида, девочка в зеленой шапочке, та, которая вскоре после вашего ареста последовала по вашему пути лагерей, ссылок, высылок, тюрем, поселений. Киргизия, Оренбург, Орск, Минусинск, Устъ-лаг и другие бесконечные лаги/ Мой крестный путь, начавшийся в 1925 г. был завершен только в 1957 г.!

Наша мать была арестована в октябре 1924 г. «за участие в работе нелегального анархического студенческого кружка и активную аги­тацию в институте». (По этому же делу позже была арестована и Аида Иссахаровна). Между тем, ни Аида Басевич, ни мать никогда не были анархистами, а вот несогласными с малейшей несправедливос­тью, не желавшими тупого подчинения насилию — несомненно.
Аида Иссахаровна Басевич родилась в Петербурге в 1904 г. в семье старшей дочери четы Магидсон Берты и петербургского архитектора Иссахара Басевич.
Ее единственный брат умер от голода и истощения в шестнадцати­летнем возрасте...
Из письма: «Как ты попала в Рославлъ, ведь это мой родной го­род?! В Петербурге в 1919 г. был голод. После смерти брата я оста­лась у родителей одна; у меня начался туберкулез и мама отвезла меня к себе на родину в Рославлъ, где она прожила всю жизнь до заму­жества и переезда к мужу в Петербург в 1901 г. В Рославле близко от Бурцевой горы стояла церковь, а мы жили напротив церкви, на пло­щади в двухэтажном доме моего деда. У деда было одиннадцать де­тей, так что дом требовался немалый. Внизу была контора деда, а наверху, как в муравейнике, жили мы. Я спала в коридоре на сунду­ке. В то время почти все дяди и тети были женаты и у большинства были дети — получался неплохой колхоз. Там прожили мы 1920, 1921 и 1922 годы. Папа работал инженером в рабоче-крестьянской инспек­ции - знаменитый Рабкрин, и еще он был выбран куда-то. Я посеща­ла частные уроки. И хотя в 1923 г. мы вернулись в Питер, Рославлъ для меня остался близким городом. Да, в Рославле в 1915 г. умерла моя бабушка Фана Ефимовна Магидсон (урожденная Цетлин). Она была похоронена на старом еврейском кладбище».
Мне, пишущей эти строки, посчастливилось познакомиться и пооб­щаться с удивительным и интереснейшим человеком - Аидой Басевич. (Как раз была в гостях у сына в Питере, из Рославля позвонила сестра и сообщила о полученном письме от Аиды Басевич, а также ее телефон и домашний адрес).
Дверь открыла белоснежная старушка, лучащаяся добротой и при­ветливостью (она знала о моем приходе). Глаза светятся умом. Энергия, темперамент — это уже, наверное, с юных лет! Во время моего визита звонок звонил не переставая. К ней приходили один за другим уцелев­шие солагерники, их дети, друзья, да и просто незнакомые люди... В восемьдесят семь лет ее еще хватало на всех!
1924 год! Учеба в Российском институте истории искусств. Юная Аида в связи с тяжелым материальным положением одновременно под­рабатывала в артели «Мягкие игрушки».
«Мое амплуа было вышивание мордочки, пришивка бусинок - гла­зок, ушей и хвостов серым зайчикам. Меня в институте даже драз­нили "заячий хвостик"».

Памятное собрание студентов в октябре 1924 г. Студенты, среди которых принимала активное участие наша мать А.В. Квачевская, тре­бовали выбрать Оргкомитет института путем поименного голосования. Об этом событии вспоминает Аида Басевич:
«В этот памятный день на заседании дружной командой сту­дентов, не давшей придушить свою волю, отстоявшей поименное го­лосование (вопреки предложенному списку) был выбран Оргкомитет. Против воли властелинов, стучавших кулаком по красному сукну и требовавших выборов только их кандидатов - коммунистов по списку, мы выбрали вас, трех беспартийных: тебя, Винтика и Юру Криницкого». (Юрий Криницкий и Вениамин Раков (Винтик) - студен­ты, арестованные в октябре 192&г. вместе с нашей матерью).
«А на следующий день, ~ продолжает Аида Басевич, - вас аресто­вали. Дни и ночи мы готовили вам передачи, лихорадочно собирали ве­щи, деньги. Удар не сломил, а ободрил нас».
Через несколько дней после отправления нашей матери по этапу, Аида Иссахаровна была задержана вместе с друзьями органами ГПУ. Из письма:
«По всему Питеру было начато вроде облавы. Нас свозили (после тгц,ателъкого обыска в доме) на Шпалерную, прихватили и двух моих двоюродных братьев, живших е нагией семье - студентов политех­нического института, ни в коей мере не причастных к нашей компа­нии. Везли нас в открытой легковой машине, а на Шпалерной нас встретила шумная, гудящая толпа. Все подходили и подходили ма­шины с арестованными. В эту ночь по всему Питеру было очень мно­го арестовано людей: рабочие разных заводов и предприятий, служа­щие всевозможных учреждений, студенты. Выло осуждено по делу анархистов тридцать восемь человек, двое из нашего института. Мы с Лидой (Лида - дочь писателя Корнея Чуковского, подруга Аиды Басевич, также была арестована по делу анархистов, как и Аида в фев­рале 1925 г. — И.К.) и наши друзья - студенты, побывавшие в ДПЗ (до­ме предварительного заключения) и отпущенные после Эопроса, на следующий день распевали песенку :

Все непрочно в этом мире,
Мы окажемся опять
На Гороховой четыре,
На Шпалерной двадцать пять.

(На Гороховой и Шпалерной находились дома предварительного заключения - ДПЗ).
Песня оказалась пророческой. Уже в феврале 1925 г. я снова очу­тилась на Шпалерной, но уже арестованной и приговоренной».
Три года ссылки в Киркрай (Киргизия) в глухомань, где для жен­щин почти не было работы, переросли в пятилетнюю ссылку. Невоз­можно было примириться с мыслью о полном бесправии ссыльных, с тем, что человека можно швырять, как вещь!

Еженедельно требовалось отмечаться в милиции. Немного счастья доставило замужество: в 1930 г. родилась первая дочь. Рождение дочери принесло временное освобождение - Аида Басевич вернулась в Ленин­град, мужа, конечно, не освободили. Целых полтора года Аиде Иссахаровне не давали ленинградского паспорта: выселяли из собственной квар­тиры (было много желающих ее занять), судили, выбрасывали вещи.
В конце концов прокуратура настояла на выдаче необходимых до­кументов; Аида Басевич устроилась на работу. Но это было лишь вре­менное затишье...
В 1937 г. Аиду Иссахаровну, уже успевшую родить вторую дочь, вновь вызывают в ГПУ и предписывают в течение десяти дней поки­нуть Ленинград, правда, предоставив возможность выбрать место ссыл­ки. Таким местом становится для нее город Калуга. (Бедное поколение, живущее в эпоху, когда человеческая жизнь висела на кончике хозяй­ского уса!).
Какое-то время в Калуге была опять без работы, временно устрои­лась домработницей. Где-то в 1938 г. появилась постоянная работа, чуть улучшился быт, удалось привезти дочерей.
Роковой 1941 год. Война. И вновь неожиданный арест. Из письма Аиды Басевич:
«Четверо суток держали на ногах, не давали пить и есть, требо­вали, чтобы я "стукнула", подписала донос на одного знакомого. Я была полумертвая, но бумагу не подписала».
Омерзителен был тот факт, что свидетелями обвинения на заседа­нии сессии Военного трибунала, который вновь осудил ее, выступили друзья - ссыльные.
«Бумагу не подписала!». Этим поступком Аида Иссахаровна об­рекла себя в очередной раз на новый неопределенный срок и на лагерь, о котором она вспоминает как о «лагере-мясорубке», откуда живым мало кто возвращался.
Спустя десять месяцев, «при последнем издыхании меня перевели в лагерь под Ульяновском (название она забыла - И.К.), который, по сравнению с предыдущим, показался мне раем».
Дети (две дочери) попали в спецприемник для детей заключенных. Условия были страшные: голод, издевательства, вдобавок еще шла вой­на, и они до эвакуации дважды попадали под обстрел. Обе девочки вы­шли из детприемника глубокими инвалидами. Они не простили матери этого страшного спецдетприемника. Из письма А. Басевич:
«Они не. смогли мне простить, что я не подумала о них, не смогли понять, почему я не подписала проклятый донос, а отправила их в этот ад».
В,этом новом лагере, в «раю» она в третий раз вышла замуж и в 1944 f родила сына. (Кстати, Аида Иссахаровна трижды выходила за­муж - в ссылках, в лагере. Все три мужа погибли в ссылочно-тюремно-лагерных кошмарах).

Сына пришлось поместить в лагерные ясли. Из письма:
«Маленькие, беспомощные мученики лежали голодные, мокрые, охрипшие от бесконечного крика. Матерей впускали на очень недол­гое время. Многие дети умирали. Мой выжил, но заболел туберкуле­зом в открытой форме (неизлечимой)».
В 1948 г. Аида Басевич попала под амнистию, которая давала осво­бождение матерям, имеющим маленьких детей. Но освобождение в пер­вое время не принесло радости - на эту хрупкую женщину обруши­лись очередные беды и страдания. Все близкие либо умерли, либо были расстреляны. Старшая дочь окончательно отказалась от матери, уже начала работать, а младшая еще находилась в детском доме в городе Копейске. Аида Иссахаровна с маленьким ребенком поехала в Копейск, чтобы быть поближе хоть к младшей дочери. Одна, без денег, без рабо­ты, без жилья, скиталась по деревням, ночевала в сараях, в стогах сена, иногда добрые люди пускали в дом, давали еду. В конце концов, ей уда­лось устроиться работать на шахту, снять угол...
Судьба сжалилась над этой женщиной уже после смерти Стали­на, ей помогли устроиться на лучшую работу, получить отдельную комнату.
Аида Басевич была реабилитирована в 1957 г. (вторично в 1990 г.), переехала в свой любимый Ленинград, получила хорошую квартиру (на сей раз государство позаботилось). Работала до конца жизни: уже, будучи глубоким пенсионером, инвалидом второй группы (по зрению) она занималась сборкой электродеталей и даже утверждала, что рабо­та нетрудная. Работу ей привозили на дом. Жила вдвоем с сыном, кото­рый из-за болезни никогда и нигде не учился, но подрабатывал в раз­личных местах слесарем. Сын был глубоко привязан к матери и оста­вался с нею до ее смерти...
Жизненный путь одной из внучек семьи Магидсон потрясает своей беспощадностью, вызывает глубочайшее уважение к силе человечес­кого духа.
«Мне неоднократно приходилось, - пишет Аида Иссахаровна, -за мою непримиримость сидеть в карцерах и вообще бывать и потя­желее наказанной, но я не могла поступать иначе».
И даже теперь, тринадцать лет спустя после нашей встречи (Аида Иссахаровна Басевич скончалась в 1994 г. - Царство ей Небесное!), ког­да остались лишь воспоминания, ее голос, записанный мной на пленку и несколько писем, адресованных нашей матери, когда ушла в мир иной наша мать, «"последняя из могикан" по делу анархистов» («Звез­да», 1999 г., №9), я не перестаю задавать себе бесконечный вопрос: < За что?».
Да воздастся им, ушедшим за облака к незримому свету звезд па­мятью и покоем!