И. Корнева

К СТОЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПЕТРА ГРИГОРЬЕВИЧА ГРИГОРЕНКО (16 октября 2007 года)

Мне и в голову не приходило, что если с помощью психиатрии можно спрятать преступника, то тем же способом можно че­стного человека превратить в мнимосу-масшедшего и запереть в спецпсихбольницу.
(Из воспоминаний П. Гоигоренко)
...Он уже на своем астероиде Недоступен, как бог Саваоф.
(В. Нёкипелов)

Когда начинаешь что-то писать, возникают сомнения: будет ли это нужно, полезно людям! События и факты, составляющие со­держание изложенного, могут показаться мало интересными «пле­мени младому, незнакомому». Оно не пережило то, что довелось пережить прошлому и нашему поколению. Однако судьба и жизнь Петра Григорьевича Григоренко, человека удивительного мужест­ва, оказавшего огромное влияние на диссидентское движение в СССР, заслуживают особого признания.
Его собственные воспоминания, а также воспоминания многих людей (в том числе моих знакомых и близких) воспринимаются как редкие по достоверности документы эпохи застоя...
Генерал-майор, участник Отечественной войны, он относился к той части общества старых большевиков, которое являлось пар­тийной совестью и порядочностью, резко протестовавшей против всякого рода несправедливостей. На военной службе находился с 1931 года. Депутат, преподаватель военной академии имени Фрунзе в г. Москве, начальник кафедры военной кибернетики, опубликовавший восемьдесят три научные работы, в 1961 году вы­ступил на партийной конференции с критикой ошибок Н. Хрущева. Из выступления П. Григоренко: «Мы одобряем проект программы, в котором осужден культ личности, но возникает вопрос: все ли делается, чтобы культ личности не повторился, а личность,может быть, возникнет...» (Григоренко П. Воспоминания // Звез­да. 1990 г.)
Генерала (пока еще!) лишают депутатского мандата, работы в любимой академии (которой он отдал долгие годы), ему объяв­ляют строгий выговор по партийной линии. Григоренко понижают в должности, назначив начальником оперативного отдела штаба армии на Дальнем Востоке в г. Уссурийске, т.е. попросту высылают из Москвы.
«Я вижу, что у нас не сделано ничего для создания против лжи и клеветы, а без этого мораль общества неуклонно падает, создается почва для узурпации власти и тирании». (Из «Воспо­минаний»)
Принять несправедливость как аксиому и смириться с этим -не для думающего человека, каким был Григоренко. Он не мог продолжать жить так, словно ничего не произошло. В 1963 году, находясь в отпуске в Москве, Петр Григорьевич вместе с сыном Георгием (слушателем артиллерийской академии) приступил к созданию подпольной организации «Союз борьбы за возрожде­ние ленинизма» (в те годы Григоренко был сторонником идей Ле­нина, хотя уже некоторые сомнения у него возникали). Члены «Союза» занимались, в основном, изготовлением и распростране­нием листовок, посвященных самым разнообразным проблемам: свободе выборов, контролю народа над властью, всесилию бюро­кратического аппарата и многим другим.
,4.„ И вот - первый арест! Арест совершается с благословения Со­вета Министров СССР (постановлением). Лубянка, внутренняя тюрьма. Председатель КГБ Семичастный предъявляет Григоренко листовки, изданные «Союзом» и обвиняет последнего в создании подпольной организации и антисоветской деятельности. Встречи со следователем и, как итог - постановление о направлении на психиатрическую экспертизу в институт судебной психиатрии име­ни Сербского. В амбулаторной карте записано: «Нуждается в ста­ционарном обследовании». Из воспоминаний Петра Григорьевича: «Врач-обследователь буквально изматывала меня. Она не в со­стоянии была понять значения морально-нравственных ценно­стей. Десятки раз она переспрашивала: «Ну вам-то, какое дело? Вам-то при вашем окладе и закрытых магазинах чего не хвата­ло?»' И все мои ответы расценивались как суждения ненормального человека. У больного специальной психбольницы нет даже тех мизерных прав, которые имеются у заключенных. Врачи могут делать с ними все что угодно, и никто не вмешается, никто не защитит».

В это же время Григоренко лишают генеральского звания, ис­ключают из партии. И хотя военная коллегия 14 апреля 1965 г. оп­ределила освободить от принудлечения бывшего генерала (это случилось вскоре после снятия Хрущева), ни в звании, ни в долж­ности, ни в партии восстановлен он не был. Тюрьма, психбольница, простой физический труд (швейцар, вахтер, грузчик - больше ни­куда не брали) не согнули этого стойкого человека...
Еще находясь в психбольнице, Петр Григорьевич познакомил­ся с будущим диссидентом Владимиром Буковским, который позже ввел Григоренко в круг своих друзей-единомышленников. Это было время, когда правившие страной вершили свои дела открыто и не стесняясь. Не встречая заметного отпора, режим вел себя нагло и вызывающе. И небольшая группа людей, решившихся на откры­тый протест, была исключением. К этой группе примкнул и бывший генерал Петр Григорьевич Григоренко. Из «Воспоминаний»: «Люди боролись, а я шел слепыш одиночкой... Мне понравился дух сво­боды и непринужденности в обществе диссидентов...» Начина­ется бурная общественная и публицистическая деятельность Гри­горенко. Он пишет и передает в самиздат письмо «Сокрытие ис­торической правды - преступление перед народом» - о первых месяцах войны и ответственности Сталина за трагедию, поражения и трудности того времени. В 1968 году издается очерк Григоренко «О специальных психиатрических больницах» («дурдомах»). В эти же годы он принимает большое участие в борьбе крымских татар за возвращение на свою историческую родину в Крым. В его квар­тире часто останавливались представители крымско-татарского народа, добивавшиеся признания гражданских прав этого народа, выселенного в годы сталинщины в Узбекистан.
Вспоминает Мария Подъяпольская, друг семьи Григоренко: «Для него восстановление справедливости по отношению к ре­прессированным народам было одним из актов, необходимых для существования нашего государства. В нем глубоко сидело чувство вины за свою слепую и разрушительную юность, когда он служил строю». (Подъяпольский Г. Золотому веку не бывать.)
В мае 1969 года в Ташкенте должен был состояться суд над крымско-татарскими активистами. На этот суд был официально приглашен и Петр Григорьевич. Сразу же по приезде он был вновь арестован и позже помещен в Черняховскую психиатрическую больницу, пользовавшуюся печальной известностью. Психически здоровый человек провел в психбольницах пять лет!.. Много позже стало известно, уже со слов самого Григоренко, что ему - славаБогу! - не давали никаких лекарственных специальных препаратов, а просто держали как арестованного...
В первые дни после ареста группой диссидентов была состав­лена и подписана надзорная жалоба (предусмотренная законом форма обжалования для направления в прокуратуру). Конечно, это ничего не изменило в судьбе Григоренко. И хотя власти использо­вали все средства, чтобы заставить его отказаться от своих убеж­дений, духовная независимость, внутренняя цельность дали воз­можность выстоять этому человеку.
В 1971 году в самиздате появилась анонимная заочная экспер­тиза, проведенная врачом-психиатром Глузманом, доказывавшая факт нормального психического здоровья у Григоренко (позже это заключение было подтверждено психиатрами США).
Широкая волна протестов, в частности, обращение в марте 1974 года Инициативной группы защиты прав человека в СССР к международной общественности с призывом помочь Григоренко и приезд в СССР зарубежных специалистов с целью проверки спецпсихбольниц способствовали освобождению Петра Григорье­вича. В июне 1974 года Московский городской суд вынес решение «о прекращении принудительного лечения П.Г. Григоренко». Но теперь уже никакие аресты, тюрьмы, психбольницы не могли заставить Григоренко отречься от своих взглядов. Он вступает в Московскую Хельсинкскую группу (Московская Хельсинкская группа - правозащитная организация семидесятых годов. Группа ставила своей целью «сбор и предание гласности информации о нарушениях прав человека и других аспектов Заключительного ак­та -совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подпи­санного главами европейских правительств в Хельсинки 1 августа 1975 года»).

В 1976 году Петр Григорьевич вместе с сыном Андреем гостил у моих родителей в г. Рославле1. Кстати, знакомство моего отца с Григоренко произошло еще в начале 1969 года на заседании Верховного суда РСФСР по поводу поданной папой кассационной жалобы. Кассационная жалоба касалась ареста моего младшего брата Льва Квачевского в августе 1968 года. (Нить, связывающая прошлое и будущее // Вестник Катынского мемориала. № 4, 2005 г.)
Во время краткого нахождения в Рославле (всего два дня) Петр Григорьевич много рассказывал о себе, о пребывании в псих­больницах . Как-то при разговоре с отцом он с горечью произнес (вспоминает сестра): «Борис Лазаревич! Если бы Вы только знали, как Мне, верному ленинцу, было тяжело переделывать себя1.»

В 1977 году вместе с женой Зинаидой Михайловной, верным и преданным другом во все годы совместной жизни, Петр Григорь­евич выехал по приглашению в США для операции.
А через несколько месяцев был лишен гражданства, значит, и возможности возвращения на родину. За границей продолжал заниматься, пока позволяло здоровье, общественной деятельно­стью: стал представителем украинской хельсинкской группы. Скон­чался Григоренко в феврале 1987 года после тяжелой болезни. 21 февраля 2007 г. исполнилось двадцать лет со дня смерти Петра Григорьевича Григоренко.
«Не по крови и не по гною
Я судил о нашей эпохе,
Все, что было - было со мною,
А иным доставались крохи!
Я судил по людям, по душам
И по правде, и по замаху.
Мы хотели, чтоб было лучше,
Потому и не знали страху». Судить, как сказал Д. Самойлов, «не по крови и гною, а по лю­дям, по правде» - это, наверное, была единственная возможность выжить генералу Григоренко как на войне, так и в годы террора -физического и идеологического.
Август-сентябрь 2007 года.
P.S. Днями из Америки позвонила младшая сестра Джемма и сообщила, что в Киеве собираются поставить памятник П.Г. Григо­ренко.

Примечания

1. Андрей Григоренко уехал в США еще раньше родителей, прожи­вает в Нью-Йорке. В настоящее время подготавливает к выпуску сборник воспоминаний о своем отце. Сборник будет издан на Украине.
2. В архиве нашей семьи хранились поздравительная открытка от Петра Григорьевича из Черняховской психбольницы, а также его фотография. Эти документы переданы в фонды Катынского ме­мориала.